О. С. Нагорная
Распад государственных структур СССР, исчезновение универсального мифа о сотворении советского общества и стройной, созданной в русле марксистской идеологии концепции русско-советской истории, вызвали кризис отечественной исторической науки и обширную дискуссию о необходимости новой трактовки событий прошлого[1]. На сегодняшний день история пишется и переписывается не столько профессиональными историками, сколько в большей степени культурной и политической общественностью, представителями других научных дисциплин, что порождает множество альтернативных версий отдельных событий и исторического процесса в целом. Историческая наука перестала обладать монополией на память, контролировать потребность в воспоминаниях и процесс их интерпретации, подтверждая тезис французского исследователя П.. Нора о конфронтации между историей и памятью как основополагающем признаке современного общества[2]. Не случайно одно из центральных мест в культурологических и исторических работах последних лет заняли понятия «историческая культура» или «культура памяти» — явления, тесно связанные с процессом формирования идентичности любого сообщества.
