Рубрика: I. Общество и общественное мнение в России

П. В. Ильин

1816–1819 гг. – время, когда верховная власть в России приступила к разработке проектов преобразования института крепостного права, направленных на его модерни­зацию. После военных кампаний 1812–1815 гг. и важнейших внешнеполитических со­бытий! связанных с основанием Священного Союза, Александр I вернулся к вопросу, который он рассматривал как один из основополагающих для внутреннего устройства страны. Император предпринял ряд мер, цель которых состояла как в выработке важ­нейших оснований преобразования «крепостного состояния» крестьян, так и в иниции­ровании конкретных шагов в этом направлении. Именно в эти годы появились записка П. Д. Киселева (1816), проект А. А. Аракчеева (1817–1818), проект М. А. Балугьянского – Я. А. Дружинина, готовившийся под руководством министра финансов Д. А. Гурьева (1819), ряд других проектов и записок.[1]

Т. Н. Жуковская

Религиозные движения при Александре I, их общественная и политическая проекция в последнее время вновь привлекли внимание исследователей в связи с представлениями о нелинейности путей формирования института «общества» в России, богатстве форм общественной жизни, сложности механизма взаимодействия общества с властью. Серьезные работы последних лет, посвященные этим сюжетам[1], позволяют понять, что религиозная составляющая занимает важное место в дискурсивных практиках власти и общества как в мирное, так и в военное время. Идеологические усилия правительства по мобилизации общества и народа в войнах с наполеоновской Францией, оценка результатов этих усилий требуют современной интерпретации. Официальная пропаганда Александра I, начиная с 1806 г. искусно соединяет политические и религиозные идеи, обращения к нации используют тропы Священного писания и риторику церковных проповедей. Между тем воздействие этой пропаганды, эволюция религиозных идей и практик в условиях необыкновенной войны, которая в 1812 г. была с благословения императора провозглашена Священной, Отечественной и народной, – не могло быть однозначным. Несмотря на избыток публикаций о наполеоновских войнах, многие проблемы остаются «недоисследованными». Среди них – изменение в годы войны положения Русской православной церкви и вектора государственно-церковных отношений, роль духовенства в войне[2], межконфессиональное взаимодействие внутри русской армии, воюющей под одним христианским знаменем, пути формирования национальной идентичности, открывшиеся в годы русско-французского противостояния, трансформация «книжной» религиозности питомцев Просвещения в обстановке «священной войны», проявления религиозных чувств в экстремальной обстановке, когда религиозная вера подпитывала надежду на личное спасение в бою, превращалась в психологический защитный механизм для офицера и солдата.

Емельянова Елена Николаевна, кандидат исторических наук, доцент Коломенского государственного педагогического института.

Проблема национальных отношений и создания модели общества, устраивающей все многочисленные народы, исторически жившие вместе со времен Российской империи, особенно актуальна в наши дни. Волновала она и теоретиков русской социал-демократии, оказавшихся в изгнании после событий Октябрьской революции и гражданской войны. Руководство РСДРП, составлявшее ядро русской секции РСИ, особенно интенсивно изучало этот вопрос на рубеже 20-х–30-х годов XX века.

Гусман Л. Ю.

Русскую общественную мысль дореволюционного времени  невозможно исследовать без обращения к ее западноевропейским, в том числе античным, источникам.  Изучение классических сочинений древнегреческих и древне­римских мыслителей являлось обязательной частью обучения дворянина из хорошей семьи в конце XVIIII – середине XIX в.  Стремление «жить по Плу­тарху» было характерно для многих представителей русской политической мысли послепетровского периода отечественной истории. Те или иные эпи­зоды древней истории становились  орудием  идейно-политической борьбы и экстраполировались на современность. 

С. В. Беспалов, к.и.н., докторант, с.н.с. ИНИОН РАН

К концу последнего десятилетия XIX века всеми представителями реформаторских сил России осознавалась необходимость проведения полномасштабных аграрных преобразований как важнейшего условия осуществления экономической и политической модернизации страны. Если ранее у кого-то ещё могли существовать иллюзии по поводу того, что возможно в течение длительного времени осуществлять индустриализацию, не реформируя аграрные отношения, а развитие промышленности само по себе со временем приведёт к перестройке сельского хозяйства, то к концу 1890-х гг., в условиях казавшегося очевидным большинству современников углубления аграрного кризиса нарастания социальной напряжённости в деревне, несостоятельность подобных представлений стала абсолютно очевидной. Однако по ключевым вопросам: и о том, какую проблему прежде всего призвана решить грядущая аграрная реформа – крайне низкой эффективности общинного крестьянского землепользования или же малоземелья крестьян, и о том, какими средствами эта реформа должна осуществляться, – существовали принципиальные разногласия.

                                          М. М. САФОНОВ

    6 мая 1826 г.  в 12 часов по полудни в Комендантском доме Петропавловской крепости собрались военный министр А. И. Татищев, А. Н. Голицын, действительный статский советник, а также четверо генерал-адъютантов: П. В. Голенищев-Кутузов, А. И. Чернышев, А. Х. Бенкендорф и В. В. Левашов. Все они были членами Комитета, учрежденного для изыскания о злоумышленном обществе и прибыли в крепость, чтобы дать очную ставку подпоручика  К. Ф. Рылеева и полковника князя С. П. Трубецкого. Оба руководителя конспирации должны были уличить друг друга в их присутствии. (ВД XVI: 196–197). По сути дела, речь шла о том, кто же из них играл первенствующую роль в событиях 14 декабря 1825 г., кто их в действительности направлял и как должна распределяться ответственность между двумя главами неудавшегося комплота.

 Путятова Э. Г. 

В современном мировом развитии миграции, среди которых, прежде всего, выделяют перемещения рабочей силы, явление практически всеобщее. Они затрагивают целые страны и имеют свои специфические особенности.

 Среди проблем требующих специального исследования заслуживает внимания нелегальная эмиграция, которая определяется как незаконный выезд (въезд) на неопределенное время из одной страны в другую не разрешаемый властями одной или обеих стран.[1]

Т. В. Андреева

В современной отечественной и зарубежной историографии все большее внимание уделяется проблеме взаимоотношений власти и общества, их взаимодействию в реформаторском процессе[1]. Однако исследователи пытаются выявить каналы государственных и общественных связей без привлечения конкретного материала и анализа семантической эволюции понятий, отражавшей социальные процессы[2], исследуют историю русского общества на широком историческом фоне[3], рассматривают указанную проблему на отдельном примере жизни и деятельности видных представителей просвещенной бюрократии.[4] В настоящей статье ставится задача проследить складывание общества как социального института со времени его зарождения и до начала 1830-х гг., а также выявить основные этапы эволюции политических понятий «общество», «общественное мнение» в рамках этого периода.

С. А. Абезгауз

Российская публицистика 1850–1870-х гг. о пути экономического развития России.

«Великие реформы» 1850–1860-х гг. отчетливо продемонстрировали российскому правительству и промышленным кругам России необходимость создания отечественной промышленности. В первые пореформенные годы развитие экономики, обремененное тяжелыми последствиями Крымской войны, способствовало ослаблению таможенного контроля на ввозимые товары. Положительный эффект на экономическое развитие страны дала отмена запрещения ввоза чугуна, железа, уменьшение пошлин на черные металлы, а также право их беспошлинного ввоза для машиностроительных заводов и железнодорожных компаний. Эти меры и их благодатный результат повлияли на бурный рост сторонников фритредерского направления, особенно в правительственных и научных кругах. Однако, параллельно шел необратимый процесс формирования российского предпринимательства, заинтересованного в укреплении таможенной охраны и утверждения политики протекционизма. Проблема выбора – между принципами свободы торговли и необходимостью государственного покровительства отечественному производителю – стала национальной проблемой, решение которой должно было поставить Российскую империю на уровень экономического развития великих мировых держав. Таким образом, начиная с конца 50-х гг. XIX в. в литературе, публицистике и периодике началось горячее обсуждение темы фритредерства и протекционизма, в которой участвовали экономисты-теоретики, общественные и государственные деятели. Наибольшее внимание в публикациях было уделено таможенному тарифу, который стал своеобразной «лакмусовой бумажкой» экономической политики государства.