И.Е. Барыкина
XIX столетие отмечено напряженной борьбой либерального и консервативного направления в политической жизни Российской империи.[1] В конце 1850-х – 1860-х годах главным пунктом этого противостояния стал вопрос о целесообразности реформ и путях их проведения. Среди сторонников сохранения старого порядка были и те, кто на собственном примере смог убедиться в неэффективности крепостнической экономики. К их числу принадлежал один из самых убежденных российских консерваторов граф Дмитрий Андреевич Толстой, политическая деятельность которого оказала существенное влияние на направление развития государства во второй половине XIX в.
Д.А. Толстой принадлежал к знаменитому графскому роду, основатель которого, Петр Андреевич Толстой получил графский титул за свои заслуги перед престолом – он способствовал возвращению в Россию сына Петра I, царевича Алексея. Дед Д.А. Толстого, Степан Федорович – правнук первого графа Толстого, был образованным и предприимчивым человеком, состоятельным помещиком и заботливым отцом многочисленного семейства. Однако его наследники – вдова, девять сыновей и три дочери – не смогли сохранить оставленное им состояние. После раздела каждый из них стал обладателем лишь незначительной доли отцовского богатства – владельцем небольшого поместья в центральных губерниях или скромным домовладельцем в Москве. Уже в начале XIX столетия представители этой ветви рода Толстых вели жизнь небогатых уездных помещиков. Об укладе жизни семейства красочно повествуют в своих воспоминаниях младшие его члены – двоюродный дядя Д.А. Толстого Дмитрий Николаевич Толстой[2] и двоюродный брат Михаил Владимирович Толстой.[3] Как и другие дворяне, Толстые в юности поступали на военную службу, а после выхода в отставку селились в своих родовых имениях — в Тамбовской, Орловской и Владимирской губерниях, — занимались хозяйством и детьми, изредка навещали друг друга. Приезд родственников становился настоящим событием в скудной на развлечения деревенской жизни. Неизгладимое впечатление произвели на М.В. Толстого и Д.Н. Толстого визиты Андрея Степановича Толстого, отца будущего министра. Выйдя в 1820 г. в отставку, он вместе с младшим братом Петром посетил Знаменское, где жил их дядя Николай Федорович. Родственников молодые люди поразили своими манерами столичных жителей: щегольским видом и свободным владением французским языком.[4] Этот визит перевернул тихую жизнь семейства Н.Ф. Толстого, которое, поддавшись уговорам Андрея Степановича, покинуло родовое гнездо и отправилось в Москву, чтобы окунуться в водоворот столичной жизни. А виновник этого переезда, А.С. Толстой, поселился в доставшемся ему в наследство имении Шелбово Владимирской губернии, где продолжал вести праздную и беззаботную жизнь, изменить которую была не в состоянии даже его женитьба на Прасковье Дмитриевне Павловой в начале 1820-х годов и рождение сыновей – в 1823 г. Дмитрия и в 1824 г. — Всеволода. А.С. Толстой неоднократно приезжал к старшему брату Владимиру в Каменку, удивляя всех своими эксцентричными выходками (так, ради развлечения палил из ветхой пушки – забава, ставшая причиной увечья одного из крепостных В.С. Толстого).[5] Между тем оставленное без присмотра Шелбово приходило в упадок.
Неудивительно, что жизнь А.С. Толстого закончилась трагически: он погиб от руки соседа по имению, не стерпевшего его оскорбительные намеки на связь с женой помещика.[6] Прасковья Дмитриевна вскоре вышла замуж за гувернера Я.Х. Венкстерна, а семилетнего Дмитрия поручила заботам двоюродного дяди – Д.Н. Толстого, заменившего мальчику отца. О детских и юношеских годах Д.А. Толстого известно немногое: в 1832 г. он был помещен в Московский дворянский институт, в 1837 г. – переведен в Царскосельский Лицей, который закончил с золотой медалью в 1843 г. В феврале 1843 г. Д.А. Толстой начал свою служебную карьеру, поступив в канцелярию императрицы Александры Федоровны. Служба должна была поправить его материальное положение, поскольку он не мог рассчитывать на доходы с имения, которое было разорено. В то же время молодой человек чувствовал склонность к научным занятиям. В итоге служебная карьера и ученая деятельность Толстого тесно переплелись. Д.А. Толстой стал влиятельным министром и одновременно автором исторических сочинений, самые известные из которых – ««История финансовых учреждений в России» и «Римский католицизм в России». По мере карьерного роста финансовые проблемы постепенно разрешились, а в 1854 г., благодаря женитьбе на С.Д. Бибиковой, дочери министра внутренних дел, Д.А. Толстой стал весьма состоятельным человеком.
С.Д. Бибикова – богатая рязанская помещица – полностью доверяла своему мужу, и управление ее имениями вскоре перешло к нему. Так Д.А. Толстой стал крупным помещиком Рязанской губернии. Он проявил себя рачительным хозяином, хорошо разбиравшимся в финансовых вопросах. Хозяйственная деятельность министра не только дополняет наше представление о его личности, но характеризует помещичье хозяйство дореформенного и пореформенного времени, а также особенности проведения крестьянской реформы в Рязанской губернии. Впервые на этот аспект биографии Д.А. Толстого обратил внимание рязанский историк и краевед А.З. Селиванов в работе «Организация и хозяйственный строй пореформенного имения помещика Рязанской губернии (Граф Д.А. Толстой как хозяин и помещик)».[7] У рязанского историка была уникальная возможность изучить частный архив Д.А. Толстого, охватывавший документы с 1858 по 1885 гг. Исследование появилось в рамках трудов Общества исследователей Рязанского края, объединявшего с 1920 г. по 1930 г. всех рязанских историков. Возглавлял Общество С.Д. Яхонтов, бывший секретарь Рязанской губернской ученой комиссии, история создания которой также связана с деятельностью Д.А. Толстого.
Ученые архивные комиссии возникли в 80-х годах XIX в. по инициативе историка и архивиста Н.В. Калачова, заведовавшего Московским архивом Министерства юстиции, при участии Д.А. Толстого, занимавшего в то время пост президента Императорской Академии наук. К концу XIX в. в местных уездных и губернских учреждениях скопилось большое количество документов и дел. Дела, находившиеся в местных судебных архивах, разбирали чиновники Министерства юстиции. Документы, относившиеся к XVIII в. и представлявшие, по мнению чиновников, историческую ценность, отсылались в Московский архив Министерства юстиции; остальные бумаги подлежали уничтожению. При таком подходе многие исторические источники могли оказаться утраченными из-за небрежного к ним отношения. Как чиновник, сочетавший свои служебные обязанностями с изучением истории, Д.А. Толстой с пониманием отнеся к предложению Н.В. Калачова: учредить в уездах и губерниях ученые архивные комиссии, в состав которых должны были войти подготовленные к работе с архивными материалами специалисты (выпускники Археологического института, открытого в 1878 г. в Санкт-Петербурге также благодаря стараниям Н.Д. Калачова и Д.А. Толстого, в ту пору – министра народного просвещения). Профессиональным архивистам предстояло определить научную ценность каждого документа, систематизировать их и составить описание, а затем отправить на хранение «на вечные времена» в специально учреждаемые для этого губернские архивы. Отчеты о деятельности архивных комиссий и описи архивных материалов должны были поступать в Археологический институт в Петербурге. 15 апреля 1884 г. последовало высочайшее разрешение на учреждение Тверского, Тамбовского, Рязанского и Орловского губернского архивов.[8] Учрежденные по инициативе Н.В. Калачова и при содействии Д.А. Толстого в губернских городах архивы существуют и ныне, изменились только названия – в наши дни это Государственные архивы Рязанской, Тамбовской, Орловской и Калининской областей. Благодаря их созданию рассеянные по российским городам исторические источники не пропали, а были сохранены для науки, причем их изучение продолжается до сих пор.
После революции 1917 г. Рязанский Губернский Исторический архив был сохранен и пополнен стараниями С.Д. Яхонтова, заведовавшего им с 1917 по 1929 гг. Под его руководством из имений, брошенных своими владельцами или изъятых у них по распоряжению революционных властей, вывозились документы и бумаги, сформировавшие личные фонды рязанского архива. Заслуга С.Д. Яхонтова в том, что он сразу оценил их значимость для исторической науки как важных исторических источников. В первой половине XX столетия рязанский архив располагался на территории городского Кремля, где находился и краеведческий музей, директором которого также являлся С.Д. Яхонтов. Он организовал работу по изучению архивных материалов, объединив историков и краеведов, изучавших историю, географию и экономику региона, в Общество исследователей Рязанского края под своим председательством. Общество было создано в 1920 г. при Рязанском институте народного образования и занималось как научной, так и просветительской деятельностью, устраивая публичные чтения, выставки, издавая свои труды. В 1930 г., в период гонений на историческую науку, Общество было распущено.[9] Однако за десятилетний период активной деятельности его члены проделали большую работу по изучению архивных материалов, как уже собранных ученой архивной комиссией до 1917 г., так и поступавших в Рязанский архив 1920-е гг. из бывших помещичьих имений Рязанской губернии. В течение прошлого столетия по разным причинам часть бумаг оказалась утраченной, поэтому труды Общества остаются на сегодняшний день весьма ценным источником не только по истории края, но и по политической и экономической истории Российской империи. В Рязанской губернии находились имения таких известных государственных и общественных деятелей как А.В. Головнин, А.И. Кошелев, рязанским генерал-губернатором был А.Д. Балашов, в Рязань был сослан П.Н. Милюков. В настоящее время в Государственном архиве Рязанской области имеются фонды С.Д. Яхонтова, А.И. Кошелева, Толстых, генерал-губернаторский фонд, фонд Общества исследователей Рязанского края. Рязанский государственный университет им. С.А. Есенина занимается переизданием трудов ученой архивной комиссии и Общества исследователей Рязанского края.
В 1920-х годах в распоряжении Общества исследователей рязанского края оказался 31 том документов частно-хозяйственного архива Толстых. Сегодня в Государственном Архиве Рязанской области в личном фонде Толстых[10] находится 91 единица хранения — то, что осталось от привезенных в 1917 г. документов. Содержание утраченных материалов можно восстановить только на основании исследования А.З. Селиванова, который изучил хозяйственную переписку Д.А. Толстого с Маковской и Еринской вотчинными конторами и проследил на примере имений Толстых особенности проведения крестьянской реформы 1861 г. в Рязанской губернии. Рязанский историк пришел к выводу, что Толстой был рачительным, бережливым хозяином и вникал во все хозяйственный дела имений. Как и все люди, столкнувшиеся с серьезными финансовыми проблемами в детстве и юности, Толстой болезненно относился к имущественным вопросам и отличался скупостью. Он не принял новые капиталистические отношения в сельском хозяйстве, поскольку его не устаивал ни правовой аспект реформы — личное освобождение крестьян, ни экономический — потеря бесплатной рабочей силы и переход к найму работников.
Несмотря на то, исследование А.З. Селиванова является уникальным и представляет большую ценность, оно охватывает не все бумаги архива Д.А. Толстого. В фондах Государственного Архива Рязанской области имеются документы, не введенные А.З. Селивановым в научный оборот. Рязанский историк обратил внимание на материалы, относящиеся к пореформенному времени, отметив, что годы крепостничества освещены в документах слабо и проанализировав данные лишь по владимирскому имению Толстого – Шелбово – и рязанскому поместью его супруги — Ерино. Судя по ним, Толстой сумел навести порядок в унаследованном от отца Шелбове, будучи «строгим и взыскательным хозяином».[11] Крестьян сурово наказывали за самовольные порубки господского леса, утаивание хлеба при сдаче оброка, даже за курение (последнее было продиктовано страхом пожара при неосторожном обращении с огнем). Историк отметил бессердечие графа: в имениях часто применялись телесные наказания. Д.А. Толстой полагал, что извлекать прибыль из хозяйства можно только в том случае, если держать крестьян в страхе. Истоки такого отношения во многом объясняет изучение еще одного архивного дела дореформенного времени, оставшегося за рамками работы Селиванова, — переписки между ближайшими родственниками Д.А. Толстого по делу о наследстве, оставленном после смерти его дяди Степана Степановича.[12] Эти материалы освещают и другие аспекты: дополняют скудные сведения о первой половине жизни Д.А. Толстого и его родственном окружении и одновременно иллюстрируют особенности российского гражданского делопроизводства середины XIX в.
Дело интригует с первого листа – оно открывается доверенностью составленной Д.А. Толстым 8 марта 1858 г. в Ницце на имя Ивана Моисеевича Козачка и заверенной в российском консульстве. Д.А. Толстой доверил И.М. Козачку представлять его интересы во всех делах, связанных с разделом этого наследства. После С.С. Толстого остались имения в Орловской и Тульской губерниях, земля в Москве и небольшой капитал. По мере продвижения по страницам документов становится ясно, что доверенность была составлена на завершающем этапе раздела дядюшкиного имения, тогда как хлопоты, связанные с оформлением наследства, заняли у родственников два года и начались в 1856 г., когда наследники получили известие о смерти С.С. Толстого. Оформление всех необходимых документов взяли на себя Михаил Владимирович и Дмитрий Андреевич Толстые как столичные жители: первый жил в подмосковном имении Каменка и имел дом в Москве, второй к тому времени уже стал настоящим петербургским чиновником. Тот и другой были хорошо знакомы с особенностями работы бюрократического аппарата.
Для вступления в права наследования необходимо было поместить в «Санкт-Петербургских ведомостях» объявление о вызове наследников С.С. Толстого. Объявление публиковалось трижды – 21, 25 и 28 июня – от имени 1-ого Департамента Московской гражданской палаты.[13] Этой стороной дела занимался М.В. Толстой, названный в объявлении «просителем». Если никто, кроме заявленных наследников, не предъявлял свои права в течение полугода, следовавшего за публикацией, можно было переходить к следующему этапу – разделу наследства. 30 августа 1856 г. Д.А. Толстой подал в 1-ый Департамент Московской гражданской палаты прошение об утверждении наследниками шестерых заявителей.[14] В доказательство их родства с покойным предъявлялась поколенная роспись той ветви рода, к которой принадлежали наследники. Правильность ее составления должны были удостоверять подписи трех лиц, заверенные казенной печатью государственного учреждения. Составлением этого документа занимался Д.А. Толстой, в 1856 г. служивший в Морском министерстве и занимавший должность директора Канцелярии, поэтому «Поколенная роспись графов Толстых» подписана сослуживцами Дмитрия Андреевича – чиновником особых поручений министерства Б.П. Мансуровым, генерал-майором А.К. Роде и контр-адмиралом Н.К. Краббе.[15] Все они, также как и Д.А. Толстой, входили в число «константиновцев» — ближайшего окружения великого князя Константина Николаевича, главы Морского министерства — и принимали участие в проведении либеральных реформ в этом ведомстве. В поисках заверителей своей поколенной росписи Д.А. Толстой обратился к тем, с кем у него сложились наиболее близкие отношения. Так, Б.П. Мансуров тоже занимался составлением исторических сочинений, а в 1859 г. он вместе с Д.А. Толстым перешел в Министерство народного просвещения.[16] Известно, что в Морском министерстве служил лицейский однокашник Д.А. Толстого, А.В. Головнин, доверенное лицо великого князя. Однако его подписи нет под документом, возможно, его просто не оказалось в тот момент в Петербурге. Судя по всему, круг знакомых, к которым Толстой мог обратиться с просьбой о дружеской услуге, был достаточно широк.
Н.К. Краббе, Б.П. Мансуров и А.К. Роде засвидетельствовали правильность составления поколенной росписи, а подлинность их подписей была заверена казначеем министерства Н.В. Петковым, поставившим на документ министерскую печать. Всего в разделе наследства С.С. Толстого участвовало шесть человек: единственный оставшийся в живых брат покойного, Петр Степанович (самый младший из сыновей С.Ф. Толстого, вместе с Андреем Степановичем наносивший визиты родственникам в начале 1820-х годов), и его племянники, сыновья и дочери его братьев – Михаил Владимирович (семейный историограф, сын Владимира Степановича Толстого), Константин, Георгий и Николай Николаевичи (сыновья Николая Степановича Толстого), Александр и Дмитрий Александровичи (сыновья Александра Степановича Толстого), Надежда, Вера и Софья Михайловны (дочери Михаила Степановича Толстого) и Дмитрий Андреевич (сын Андрея Степановича Толстого). Этот генеалогический документ позволяет очертить круг ближайших родственников Д.А. Толстого. Однако необходимо отметить, что в поколенную роспись были включены наследники только по мужской линии, хотя помимо братьев, у С.С. Толстого было еще три сестры – Елизавета, Александра и Аграфена. Но ни они, ни и их дети не заявили своих прав на это наследство. В прошении Д.А. Толстой указал и свой петербургский адрес: 1ой части, I квартал в доме Штакеншнейдера под номером.[17] На основании этой записи можно расширить перечень петербургских адресов графа.
Прежде чем участвовать в таком хлопотном и затяжном деле, как раздел наследства, Д.А. Толстой со свойственным ему практицизмом решил разузнать о состоянии дядюшкиного имения по всем имеющимся каналам. Зимой 1856 г. петербургская знакомая Толстого Юлия Федоровна Бабарыкина обратилась по его просьбе к своему брату Никите, проживавшему в небольшом городке Кром Орловской губернии, соседу по имению покойного дядюшки Дмитрия Андреевича. Сама она уехала из Орла в 1853 г. и с тех пор (т.е. в течение трех лет) не навещала родных. Н.Ф. Бабарыкин, обрадованный полученной весточкой от сестры поспешил ответить ей. Он не только сопроводил свое письмо от 9 марта 1856 г. подробными расчетами доходности орловского имения С.С. Толстого, но и воспользовался случаем, чтобы сообщить сестре все, что знал о родственниках Д.А. Толстого.[18] Н.Ф. Бабарыкин был знаком с матушкой Д.А. Толстого («очень милой и любезной женщиной») — она часто наносила визиты родителям Никиты Федоровича – и его дядей Дмитрием Николаевичем («благородный и достойный человек»); ему была известна история гибели батюшки Дмитрия Андреевича, А.С. Толстого; он был наслышан о своем соседе, покойном графе Степане Степановиче – «сумасшедшем» — как его звали соседе. По причине душевной болезни С.С. Толстого его имение было отдано под опеку.
Между прочим Н.Ф. Бабарыкин сообщил о том, что знаком с сестрой Д.А. Толстого, орловской помещицей Елизаветой Андреевной, в замужестве Петровской, к 1856 г. уже овдовевшей и оставшейся с тремя детьми.[19] Примечательно, что об этой представительнице семейства Толстых в родословные книги ничего не говорят, указывая только двух сыновей А.С. Толстого – Дмитрия и Всеволода.[20] Тем не менее, потомок Толстых, Н. Толстой, чьи родители эмигрировали из России в 1920-е годы, в своей монографии, посвященной истории рода, упоминает о сестре Д.А. Толстого Елизавете. У биографа была уникальная возможность использовать в своей книге «Толстые» не только опубликованные и архивные источники, но и семейные предания, позволяющие передать колорит личных отношений. Обратив внимание на тесную связь между Д.А. Толстым и его дядей Д.Н. Толстым, он поместил очерки о них под общим названием «Два реакционера»,[21] подчеркнув тем самым не только их близкое родство, на которое указывали исследователи, но и общность мировоззрения. Рассказывая о взаимоотношениях Дмитрия Андреевича и Дмитрия Николаевича Толстых, Н. Толстой пишет, что на склоне лет дядя и племянник породнились: Д.А. Толстой выдал свою племянницу Марию замуж за единственного и горячо любимого сына Д.Н. Толстого Сергея. Родство Марии Толстой и Д.А. Толстого биограф иллюстрирует схемой, из которой следует, что девушка приходилась дочерью Елизавете Андреевне, а та в свою очередь – сестрой Д.А. Толстому.[22] На основании исследования А.З.Селиванова можно сделать вывод о том, что Д.А. Толстой переписывался со своими племянниками – сыновьями Е.А. Петровской.[23]
Упоминание о Е.А. Петровской и ее детях в рязанских бумагах Д.А. Толстого подтверждает слова Н. Толстого, доказывая, что его рассказ не просто семейное предание, а достоверный факт, и расширяя семейный круг Толстых. О сестре графа упоминает и его дядя Петр Степанович Толстой в своем письме к М.В. Толстому.[24] Однако фигура Е.А. Толстой во многом остается еще не ясной, поскольку ее имени нет в поколенной росписи графов Толстых.
Опека, установленная над имениями С.С. Толстого по причине его душевной болезни, беспокоила наследников. Назначением опекунов ведала Московская дворянская опека. Сначала имения опекал брат Степана Степановича — Александр Степанович, затем – после смерти А.С. Толстого – сестра Степана Степановича, Аграфена Степановна. Она была одинокой старой девой, и ведение дел имений, не приносящих большого дохода, да еще и разбросанных по нескольким губерниям, тяготило ее. Поэтому в 1856 г. опека была передана посторонним лицам – губернскому секретарю Александру Александровичу Кореневу, а от него – надворному советнику Дмитрию Михайловичу Булыгинскому. До наследников С.С. Толстого стали доходить сведения о том, что опекуны не столько пекутся о сохранности имений, сколько наживаются на них и разоряют. Встревоженный этими слухами Д.А. Толстой постарался использовать свои связи, чтобы ускорить ход дела о передачи имений из опеки законным наследникам. В небольшом уездном городке Кром Орловской губернии у Дмитрия Андреевича нашелся знакомый – его однокашник по Царскосельскому лицею А.Н. Жедринский. Рассчитывая на нерушимость лицейской дружбы и надеясь на помощь товарища, Д.А. Толстой написал ему 22 июня 1856 г., прося ускорить раздел наследства.[25] А.Н. Жедринский подтвердил сведения о плачевном состоянии имения, которое расхищалось не столько опекунами, сколько дворовыми людьми С.С. Толстого еще при его жизни. Однако вмешаться в действия Московской дворянской опеки Жедринский не мог, он лишь заверил Толстого, что до сдачи имения в распоряжение нового опекуна – Д.М. Булыгинского – все будет «в целости» сохранено.[26] А.Н.Жедринский сопроводил свое письмо от 1 августа 1856 г. выпиской из дела Дворянской опеки, уведомлявшей о смене опекуна.[27]
Наследники смогли вступить во владение имениями только спустя полгода – 28 января 1857 г. истекал положенный шестимесячный срок после публикации объявления о наследстве. В ожидании наследства между двоюродными братьями – Д.А. и М.В. Толстыми – велась оживленная переписка: они обсуждали, как лучше распорядиться дядюшкиными имениями. Одно из писем Д.А. Толстого свидетельствует о его родственных привязанностях. 21 января 1857 г. он передает через своего брата просьбу Александре Григорьевне Колошиной переслать ему семейные портреты: деда – С.Ф. Толстого – и отца – А.С. Толстого – для того, чтобы снять с них копии.[28] А.Г. Колошина – двоюродная сестра Д.А. Толстого (ее мать – Елизавета Степановна Толстая, отец – Григорий Сергеевич Салтыков). В молодости она славилась своей красотой, у нее не было отбоя от знатных и богатых женихов, однако в 1823 г. вышла замуж за Павла Ивановича Колошина — красивого, умного, образованного, но небогатого и не обещавшего высокое положение молодого человека, состоявшего под особым покровительством Московского военного губернатора кн. Д.В. Голицина. Молодые были счастливы, ожидали прибавления семейства, как вдруг после 14 декабря всех поразило известие об аресте П.И. Колошина и его заключении в Петропавловскую крепость. Поводом для обвинения послужила его дружба с декабристом И.И. Пущиным. От жестокого наказания П.И. Колошина спасло то, что документов, которые могли бы свидетельствовать против него, при обыске полиция не нашла. Рассказывали, что тетка Александры Колошиной, Аграфена Степановна Толстая, приехавшая после известия о происшествии в дом своей племянницы, сожгла все бумаги ее мужа, которые по какой-то оплошности не были увезены вместе с арестованным. За недоказанностью участия в заговоре П.И. Колошина освободили в июле 1826 г., когда по делу декабристов были вынесены приговоры, но все же оставили «в сильном подозрении», за что и последовало ограничение в правах. Местом постоянного жительства Колошина было определено село Смольное Владимирской губернии. Все эти полгода молодая женщина, на которую обрушилось несчастье, не находила себе места. От переживаний она долго не могла придти в себя, никого не узнавала, ее состояние усугублялось ожиданием ребенка. Но стараниями матери и тетки Александра Григорьевна поправилась и смогла мужественно встретить новые испытания. После пребывания в каземате ее муж ослеп и, несмотря на лечение, остался слепым до конца жизни. Супруги обосновались в назначенном для поселении имении, получая разрешение на выезд только для визитов к петербургским и московским врачам, но, тем не менее, производили впечатление счастливой и жизнерадостной пары.[29]
Из письма Д.А. Толстого можно узнать, что Колошины были не только любящими супругами, но и счастливыми родителями. Толстой обратился со своей просьбой сначала к их сыну, Дмитрию, но молодой человек не выполнил ее. Дмитрий Андреевич в письме к М.В. Толстому объяснял забывчивость своего двоюродного племянника его молодостью и рассеянностью.[30] Портрет А.С. Толстого перешел к А.Г. Колошиной от матушки Д.А. Толстого после смерти Прасковьи Дмитриевны как семейная реликвия. Дмитрий Андреевич перестал поддерживать отношения с матерью из-за ее вторичного замужества, полагая, как и многие аристократы, что брак представителя знатного рода с человеком низкого происхождения наносит урон чести всего семейства. Но хлопоты о наследстве и общение с родственниками оживили в нем воспоминания детства, смягчив отношение к памяти родителей, с которыми он не был близок при их жизни. Так раздел наследства не рассорил родственников, как это обычно бывало, а, наоборот, способствовал их сближению.
Обсуждая в письмах плачевное состояние наследства, Михаил Владимирович и Дмитрий Андреевич сошлись на том, что правильным решением будет продажа имений и раздел денег между наследниками.[31] Представлять интересы всех заинтересованных лиц было доверено Михаилу Владимировичу. Он с самого начала этого дела был центром «семейного конгресса» (как именовал наследников Д.А. Толстой),[32] вел переписку со всеми остальными родственниками, многих из которых Д.А. Толстой, по его собственному признанию, никогда не видел;[33] жил в Москве, т.е. недалеко от дядюшкиных владений, и не был обременен государственной службой. Петербуржцу Д.А. Толстому служебные обязанности не позволяли часто наведываться в центральные губернии. Тем более что в мае 1857 г. он уехал на лечение в Ниццу, где прожил весь следующий год – Дмитрий Андреевич с детства отличался слабым здоровьем (у него была больная печень), и в начале своей служебной карьеры он неоднократно прерывал службу и уезжал за границу.[34] Находясь в Ницце, он выписал на имя своего поверенного И.М. Козачка «генеральную доверенность», которая и открывает рязанское дело о наследстве. Поверенный, бывший в курсе всех передвижений графа, сообщил о его местопребывании М.В. Толстому. Таким образом, материалы дела о наследстве дают возможность установить направление заграничных поездок Д.А. Толстого и его адрес в Ницце – «maison Pecond № 103».[35]
Осуществить намерение о продаже имений С.С. Толстого было непросто. После осмотра немногие покупатели, которых удавалось найти, отказывались приобретать убыточное хозяйство за ту цену, которую просили наследники. Д.А. Толстой потерял интерес к этому делу, тем более что он был обременен еще одним убыточном наследством – оставшимся после бабушки по материнской линии, Натальи Сергеевны Павловой. По слухам, которые передавал ему М.В. Толстой, оно состояло «из 100 заложенных душ и 8 тыс. сер. долга».[36] После женитьбы на С.Д. Бибиковой Дмитрий Андреевич больше интересовался финансовыми делами рязанских имений супруги. Скорее всего вопрос о продаже имения дяди разрешился уже без его участия, поскольку в деле о наследстве отсутствуют документы, которые могли бы свидетельствовать о его исходе. Это дело – яркое свидетельство плачевного состояния помещичьего хозяйства накануне отмены крепостного права. Но Д.А. Толстой увидел только внешнюю сторону этого явления. Имение С.С. Толстого было разорено как опекунами, так и дворней, которая, оставаясь безнаказанной, постепенно распродавала усадебные строения. И Дмитрий Андреевич сделал вывод не о кризисе экономики, основанной на внеэкономическом принуждении крестьян, а о необходимости усиления этого принуждения и нажиме на работников. Это заключение отразилось как на последующем управлении Д.А. Толстого своим поместьем, так и на его представлении о консервативном направлении внутренней политики Российской империи, которое он претворял в жизнь, занимая министерские посты. При этом Толстой сумел приспособиться к новым хозяйственным отношениям и даже занимался предпринимательством. Недаром М.В. Толстой отзывался о своем двоюродном брате как о «дельном» человеке.[37]
Накануне отмены крепостного права Д.А. Толстой уже не нуждался ни в дядюшкином, ни в бабушкином наследстве — по подсчетам А.З. Селиванова, Дмитрий Андреевич и его супруга владели десятью имениями: восемь принадлежали Софье Дмитриевне (в Михайловском и Зарайском уездах Рязанской губернии), два – Дмитрию Андреевичу: Шелбово во Владимирской губернии и Маково в Рязанской.[38] По сведениям А.З. Селиванова, оно было куплено Д.А. Толстым в 1870 г. у Ржевского (наследника Вишневского)» за 83710 р. Покупка имения дорого обошлась графу, но, видимо, Маково ему очень понравилось, если Толстой, бережливый и не склонный бросать деньги на ветер, согласился заплатить выплатить требуемую сумму, для чего ему даже пришлось взять в Скопинском городском банке кредит в размере 15680 р.[39]Управляющий банка, Иван Гаврилович Рыков, был рад заполучить влиятельного и знатного клиента. А.З. Селиванов упоминает о том, что среди бумаг Д.А. Толстого имелось письмо Рыкова, где он выражал готовность предоставлять кредиты Д.А. Толстому «во всякое время».[40]
Имение располагалось в живописном месте, недалеко от уездного города Михайлова. Украшением села была церковь Рождества Богородицы, возведенная по распоряжению прежних владельцев еще в XVIII столетии, но хорошо сохранившаяся до наших дней. Рядом с церковью и напротив нее стоят несколько домов – современное село Маково. Перед въездом в село дорога делает небольшой изгиб – и перед взором путешественника открывается прекрасный вид на храм, возвышающийся среди окрестных полей. Господский дом стоял по другую сторону дороги и был скрыт за деревьями. Из его окон церковь тоже была хорошо видна. Место уединенное, но в то же время добраться до него несложно: Маково расположено вдоль магистрали, соединяющей Рязань и Тулу. Возможно, именно поэтому, Дмитрий Андреевич сделал Маково летней резиденцией и «рабочим кабинетом», где спешил уединиться для своих ученых занятий.
Среди бумаг Д.А. Толстого сохранились чертежи построек (кухонного флигеля, конюшни на 15 лошадей и господского дома), возведенных по указанию нового владельца.[41] План дома Д.А. Толстой выполнил собственноручно – он с любовью обустраивал свое имение, заботясь об удобстве и комфорте. Трехэтажный дом из красного кирпича стоял на берегу пруда, от дороги к нему вела аллея. Первый этаж предназначался для подсобных помещений (прачечной, столярной, слесарной, малярной и винного погреба).[42] На втором этаже располагались комнаты: столовая, зал, большая гостиная, кабинет хозяина имения и библиотека.[43] К пруду была обращена терраса первого этажа и балкон второго. После смерти Толстого была составлена подробная опись его имущества,[44] на основании которой можно судить об интерьере, отражающем вкусы владельца. Отдельное помещение – галерея — было отведено для портретов государственных деятелей Российской империи,[45] кабинет Толстого украшали портреты императоров Николая I, Александра II и Александра III[46] – как подтверждение того, что с каждым монархом был связан определенный этап его чиновничьей карьеры. Государственная деятельность Д.А. Толстого охватывала почти полвека – целую эпоху в жизни страны. При Николае I Толстой делал первые шаги по карьерной лестнице, при Александре II началось его возвышение – в 1865 г. он был назначен обер-прокурором Святейшего Синода, а в 1866 г. получил пост министра народного просвещения – и произошло сокрушительное падение – в 1880 г. последовала отставка со всех постов и двухгодичное забвение. Александр III вернул Толстого на политический Олимп – в 1882 г., неожиданно для большей части российского общества он стал министром внутренних дел и президентом императорской Академии наук. Кабинет Дмитрия Андреевича свидетельствовал и о второй грани его натуры – его склонности к научным занятиям. Стены помещения были увешаны портретами героев его исторических сочинений: графини Румянцевой, княгини Е.Р. Дашковой, Петра I и Екатерины II.[47] Увлечение министра екатерининской эпохой было хорошо известно современникам. Д.А. Толстой часто наведывался в книжный магазин М.О. Вольфа, интересуясь новинками и беседуя с помощником книгоиздателя С.Ф. Либровичем. С.Ф. Либрович вспоминал, что Толстой, являясь одним из «самых рьяных почитателей» императрицы Екатерины II, собирал не только сочинения о ней, но и ее портреты. М.О. Вольф был даже вынужден подарить ему два барельефных изображения этой государыни, украшавших книжный магазин, поскольку Толстой настойчиво заявлял о своем желании купить их и не хотел слышать никаких отговорок.[48] Несколько изображений императрицы находилось и в Маковском доме. 2 ноября 1887 г. Д.А. Толстой написал управляющему В.С. Дамову об отправке в имение из Москвы портрета и гипсового бюста Екатерины II, предупреждая о хрупкости последнего и наказывая поставить его в кабинет на мраморную доску комода, а портрет положить на стол.[49]
В 1880 – 1882 гг., находясь в отставке, высвободившей время для чтения и научных занятий, опальный министр составил справочную книжку «Люди екатерининского времени», изданную в 1882 г.[50] Этот биобиблиографический справочник, снабженный алфавитным указателем, содержал краткие биографические сведения о более чем 300-х деятелях времен Екатерины II (ученых, писателях, вельможах, архитекторах, военачальниках) с приложением списков их сочинений и библиографии. В него вошли сведения о В.И. Баженове, кн. А.А. Безбородко, И.И. Бецком, гр. М.И. Воронцове, кн. Е.Р. Дашковой, Ф.-У.-Ф. Эпинусе, П.Д. Еропкине, А. Мацеевиче и даже о графе Калиостро. Около названий некоторых монографий стояло примечание: «Имеется в моей маковской библиотеке», поэтому книга может служить «путеводителем» по библиотеке графа. Для нас эти замечания представляют большую ценность, так как, благодаря им мы можем получить представление о книжной коллекции Толстого на то время – начало 1880-х годов – и вкусах ее владельца, несмотря на то, что сама библиотека не сохранилась. Судя по примечаниям, в ней имелись монографии XVIII в. и новейшие издания (исследования, журналы, словари), сочинения М.М. Щербатова, М.Д. Чулкова, Я.П. Шаховского, А.Л. Шлецера, И.Э. Фишера. Материалы Рязанского архива позволяют расширить этот список, включив в него многотомное издание «Архив князей Воронцовых».[51] Среди бумаг «Описи имущества гр. Д.А. Толстого» имеется письмо Толстого В.С. Дамову с просьбой сообщить ему номер последнего тома этого издания.
Библиотека, собранная Д.А. Толстым первоначально находилась в имении Лесищи. Когда Лесищи отошли к дочери Толстых в качестве приданого, книги перевезли в Маково. Для обширной книжной коллекции в Маковском саду было построено превосходное книгохранилище – отдельное двухэтажное здание, окруженное рвом во избежании риска пожара.[52] За образец Толстой взял библиотеку гр. С.С. Уварова в Поречье, опись которой он составил в конце 1840-х годов, когда каждое лето проводил в компании маститых историков и писателей в имении министра народного просвещения и президента Академии наук гр. С.С. Уварова как близкий приятель его сына, впоследствии известного историка Алексея Сергеевича Уварова.
Интересен способ пополнения Толстым своей библиотеки: он не только покупал редкие книги, но и в бытность министром народного просвещения пользовался возможностью оставлять себе по одному экземпляру книг, запрещенных Комитетом министров, поэтому его собрание включало и многие редкие книги. При переезде книжного собрания из Лесищ в Маково часть книг исчезла, как с иронией отметил Толстой в письме к М.Е. Феоктистову, «какой-то любитель запрещенных изданий присвоил многие из них себе».[53] Будучи страстным библиофилом, Дмитрий Андреевич не мог мириться с пробелами в книжной коллекции и в сентябре 1885 г. обратился к начальнику Главного управления по делам печати Е.М. Феоктистову с просьбой прислать ему по списку, который он приложил, утраченные издания.[54]
В рязанские имения Толстой приезжал не только для того, чтобы уединиться в тиши кабинета. А.З. Селиванов в своем исследовании упомянул о предприимчивости Д.А. Толстого. Дошедшие до нас бумаги свидетельствуют, что министру не был чужд дух предпринимательства. В Маково он распорядился построить кирпичный завод, а в Ерино — крахмальный. Торфяные кирпичи изготавливались для внутренних нужд и шли на строительство кирпичных амбаров в Маково и соседнем Ерино.[55] Для производства кирпичей Толстой арендовал торфяное болото у крестьян соседней деревни. Там же, в Ерино, владелицей которого формально оставалась С.Д. Толстая, в 1887 г. был построен крахмальный завод. Крахмал управляющий Толстого по его распоряжению поставлял в Москву – Толстой заключил соглашение с торговой конторой «Никита Понизовкин и сыновья», находившейся в Москве, в доме Человеколюбивого общества в Спасо-Голенищевском переулке.[56] Толстой интересовался как финансовыми, так и техническими вопросами (выяснял причины маломощности паровой машины на крахмальном заводе), процент усушки крахмала.
Все сведения о рязанских имениях поступали в Маковскую вотчинную контору, поскольку с 1870 г. это село стало центром владений Толстых. В Маково Д.А. Толстой пожелал упокоиться и после кончины – согласно завещанию, его похоронили около церкви Рождества Богородицы. Надгробие сохранилось до наших дней – черная могильная плита с надписью «Граф Дмитрий Андреевич Толстой. Род. 1го марта 1823 г. Сконч. 25 апреля 1889 г.» находится справа от входа в церковь. Сельчане могут показать и дом графа, точнее, то, что от него осталось. Аллея, ведущая к дому, превратилась в стежку. «Графские развалины» открываются за зарослями деревьев, на берегу пруда, за которым виднеется церковь. Кирпичная кладка стен еще держится, предлагая воображению дорисовать очертания дома. Библиотека и другие постройки не сохранились. Однако материалы рязанского архива позволяют восстановить былое величие этой усадьбы, ставшей средоточием хозяйственной и ученой деятельности Д.А. Толстого.
[1] Подготовка данной статьи выполнена при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта РГНФ по подготовке научно-популярных изданий («Граф Д.А. Толстой: в водовороте столичной жизни»), проект № 07-01-93214 а/к.
[2] Толстой Д.Н. Прибалтийский край в 1845-1846 гг.: из дневника русского чиновника // Русский архив. 1881. Т. III. С. 85-112; Записки гр. Д.Н. Толстого // Русский архив. 1885. Т. II. С. 5-70; Автобиография обыкновенного человека // Русский архив. 1912. Т. I. С. 332-352.
[3] Толстой М.В. Мои воспоминания // Русский архив. 1881. Т. I. С. 245-313; Т. II. С. 42-131; Т. III. С. 113-172, 421-432.
[4] Толстой Д.Н. Автобиография обыкновенного человека // Русский архив. 1912. Т. I. С. 332-352.
[5] Толстой М.В. Мои воспоминания // Русский архив. 1881. Т. I. С. 270.
[6] Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы. (1848-1896). – Воспоминания. М., 1991. С. 166.
[7] Селиванов А.З. Организация и хозяйственный строй пореформенного имения помещика Рязанской губернии (Гр. Д.А. Толстой как хозяин и помещик). Рязань, 1928.
[8] Отчет Императорской Академии наук по физико-математическому и историко-филологическому отделениям за 1884 г СПб., 1885. С. 22.
[9] ГА Рязанской области (ГАРО). Путеводитель. Рязань. 1959. С. 495, 581; Там же. Ф. Р-903, оп. 1. С. 1.
[10] ГАРО, ф. 1468, оп. 1.
[11] Селиванов А.З. Указ. соч. С. 8.
[12] Поколенная роспись графов Толстых и переписка между графами Толстыми об имении и земле, оставшейся после смерти графа Степана Степановича Толстого // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14.
[13] Выписка из публикации в Санкт-Петербургских ведомостях о вызове к наследству над имением, оставшимся после смерти графа С.С. Толстого // Там же. Л. 12.
[14] Прошение Д.А. Толстого в I-й Департамент Московской палаты Гражданского суда // Там же. Лл. 13-13 об.
[15] Поколенная роспись роду графов Толстых // Там же. Л. 15.
[16] Мансуров Б.П. Охтенские адмиралтейские селения. Историческое описание. Т. 1-4. СПб., 1856.
[17] Прошение Д.А. Толстого в I-й Департамент Московской палаты Гражданского суда // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14, л. 13 об.
[18] Поколенная роспись роду графов Толстых // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14, лл. 2а – 5.
[19] Там же. Л. 3.
[20] Долгоруков П.В. Российская родословная книга. Ч. 2. СПб., 1855. С. 121-133; Петров П.Н. История родов русского дворянства. Кн. 2. М., 1991. С. 157-166.
[21] Tolstoy N. The Tolstoys: twenty-four generations of Russian history. N.Y. 1986. С. 174-216.
[22] Там же. С. 186.
[23] Селиванов А.З. Указ. соч. С. 31-34.
[24] Письмо П.С. Толстого М.В. Толстому б.д. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14, л. 40. «…прошу тебя предупредить Дмитрия, что все, что говорила ему его сестра [о состоянии дел в имении С.С. Толстого – И.Б.]- неправда».
[25] Письмо Д.А. Толстого А.Н. Жедринскому от 22 июня 1856 г. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14, лл. 6 – 6 об.
[26] Там же. Л. 7 об.
[27] Там же. Лл. 9-10.
[28] Письмо Д.А. Толстого М.В. Толстому от 21 января 1857 г. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14, лл. 19-19 об.
[29] Толстой М.В. Мои воспоминания // Русский архив. 1881. Т. I. С. 266.
[30] Письмо Д.А. Толстого М.В. Толстому от 21 января 1857 г. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14, лл. 19 – 19 об.
[31] Письмо М.В. Толстого Д.А. Толстому от 16 января 1857 г.; ответ Д.А. Толстого М.В. Толстому от 21 января 1857 г. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14, лл. 17 – 19 об.
[32] Письмо Д.А. Толстого М.В. Толстому от 6 января 1857 г. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14, л. 16.
[33] Письмо Д.А. Толстого А.Н. Жедринскому от 22 июня 1856 г. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14, л. 6 об.
[34] О формулярном списке господина обер-прокурора Св. Синода графа Д.А. Толстого // РГИА, ф. 797, оп. 35, I отд., д. 176, лл. 1 – 16.
[35] Письмо И.М. Козачка М.В. Толстому от 11 ноября 1857 г. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14, л. 36.
[36] Письмо М.В. Толстого Д.А. Толстому от 16 января 1857 г. // Там же. Л. 18 об.
[37] Письмо М.В. Толстого Д.А. Толстому от 16 января 1857 г. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 14, л. 17.
[38] Селиванов А.З. Указ соч. С. 5.
[39] Селиванов А.З. Указ. соч. С. 22.
[40] Там же.
[41] Систематические чертежи и планы дома, конюшни и кухонного флигеля // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 57, б.д.
[42] Там же. Л. 5.
[43] Там же. Л. 6.
[44] Опись имущества гр. Д.А. Толстого и его письма 1885-1887 гг. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 51.
[45] Там же. Л. 16.
[46] Там же. Л. 17.
[47] Там же.
[48] Либрович С.Ф. Министры-собеседники // На книжном посту. Пг.; М., 1916. С. 285-290.
[49] Опись имущества гр. Д.А. Толстого и его письма 1885-1887 гг. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 51, лл. 7-7 об.
[50] Толстой Д.А. Люди екатерининского времени. СПб., 1882.
[51] Письмо Д.А. Толстого В.С. Дамову, б.д. // ГАРО, ф. 1468, оп. 1, д. 51, л. 14.
[52] Неизвестный автор. Гр. Д.А. Толстой. Некролог. Черновая рукопись с правкою М.И. Семевского. 1889 г. // РО ИРЛИ, ф. 265, оп. 2, д. 2831, л. 5; Селиванов А.З. Указ. Соч. С. 23.
[53] Письмо Толстого Д.А. Феоктистову Е.М. 29 сентября 1885 г. // РО ИРЛИ, д. 9108, л. 31.
[54] Там же.
[55] Письмо Д.А. Толстого В.С Дамову от 22 февраля 1873 г. // ГА Рязанской области, ф. 1468, д. 34, л. 4.
[56] Письмо Д.А. Толстого В.С Дамову б.д. // ГА Рязанской области, ф. 1468, д. 34, л. 2.
Добавить комментарий