Губернские жандармские управления Северо-Запада России накануне и в годы первой русской революции

А.В. Седунов,

докторант Республиканского гуманитарного института

Санкт-Петербургского государственного университета,

кандидат исторических наук.

Кризис, связанный с войной и революцией 1905-1907 гг., серьезно потряс  основы российского самодержавия, которое было вынуждено пойти на ряд существенных уступок: созвать законодательную Государственную думу, провозгласить ряд свобод, отменить цензуру, легализовать профсоюзы и политические партии, заняться аграрной реформой в деревне. В течение 1905-1907 гг. государственный аппарат и, прежде всего силовые структуры, проти­востояли сокрушительному натиску ре­волюции. Самодержавие использовало все средства для разгрома революцион­ных и оппозиционных сил: армию, жандармско-полицейские силы, законода­тельство, обращаясь к разнообразным способам и методам борьбы с радикально-революционными и либеральными политическими силами.

Крупнейшие революционные потрясения проходили в столицах и крупных промышленных и университетских городах страны. Но и в небольших провинциальных и уездных городах, в сельской местности в 1905-1907 гг. прошло огромное количество стачек, забастовок, митингов, демонстраций и крестьянских волнений. Во многих губерниях действовали отделения различных политических партий, проводились теракты и экспроприации. «Успокоению» и «установлению порядка» в различных частях и губерниях Российской империи уделялось большое внимание со стороны правительства. Между тем, несмотря на большое количество популярных и специальных работ по истории правоохранительных органов и структур политического сыска дореволюционной России, ряд вопросов остаются слабо исследованными. Один из главных пробелов состоит в недостаточной изученности местных административно-полицейских учреждений, их организации, структуры, функций, практической деятельности и общественно-политической роли, несмотря на важнейшее значение, которое эти структуры играли в системе местного управления императорской России.

Важнейшим инструментом противодействия революционно настроенным силам в регионах страны, наряду с губернскими судебно — административными учреждениями (губернское правление и присутствия, суды, общая исполнительная полиция, прокуратура, пенитенциарные учреждения), являлись губернские жандармские управления (ГЖУ). Впервые появившись на рубеже 1820-1830-х гг., они в течении XIX – начала XX вв., оставались практически единственным органом политического сыска и контроля за состоянием дел и настроениями населения во многих Российских регионах. Однако, несмотря на многолетний опыт деятельности по выявлению неблагонадежных лиц, по предотвращению распространения революционной угрозы, по контролю за состоянием умов в государстве, жандармы, накануне революции[1] не сумели не только изолировать революционеров, пресечь нелегальную деятельность и масштабный террор, но и организовать должную  аналитическую работу, направленную на выявление особенностей в настроениях населения в подведомственных им губерниях страны.

В циркуляре от 23 декабря 1905 года Министр внутренних дел П.Н. Дурново, стремясь возложить максимум ответственности за столь широкое распространение забастовок, манифестаций, террористических актов и «мятежей, невиданных в истории народов», на местные административно-полицейские власти, констатировал, что «вглядываясь в причины столь  пагубных явлений… ответственность за наблюдаемые факты в значительной доле должна падать на представителей местных властей, оказавшихся не всегда на высоте твердого сознания лежащих на них обязанностей…Власти… при встрече с надвигающейся смутой не проявили ни той решительности, энергии, настойчивости и умелых приемов управления…Жандармские управления почти совсем как бы сами себя упразднили и перестали заниматься возложенных на них делом… не оказывали содействия губернаторам, …жандармско-полицейские управления[2] почти сразу же исчезли и не оказали никакого противодействия забастовкам…»[3].

В другом циркуляре Департамента полиции, направленном в адрес начальников ГЖУ в 1905 году, также говорилось о плохой осведомленности губернских властей и об их неподготовленности к возмущениям. «Беспорядки, происходящие в последнее время в разных местностях… свидетельствуют о том, что в большинстве губерний чины местной администрации не были совершенно осведомлены о возможности возникновения беспорядков в районах их ведения и не знали, в какой именно форме они могут в данной местности скорее всего проявиться, а потому будучи застигнутыми врасплох, действовали  без всякого определенного, заранее намеченного плана»[4].

Позднее, в циркуляре от 2 октября 1914 года, Директор Департамента полиции В.А. Брюн де Сент Ипполит признавал, что политическая полиция в 1905-1907 гг. столкнулась с новыми ранее не известными формами борьбы революционных партий и «так называемым общественным движением» — с легальным, благодаря Манифесту 17 октября 1905 года, движением рабочего класса,  с массовым террором и экспроприациями, с публицистическими выступлениями различных общественных деятелей и т.д.[5]

Почему же случилось так, что достаточно разветвленный и организованный жандармский корпус, выполнявший роль политической полиции, которому в обязанности был вменен контроль за положением дел в губернии и своевременное информирование центральных и местных властей о возможных угрозах общественной и государственной безопасности, не сумел должным образом отреагировать и пресечь противоправные явления.

Появившись в 1826 – 1827 гг., губернские жандармские управления и жандармские офицеры, тщательно отобранные по принципу «благона­дежности» и умения «общаться с населением», наблюдали за «благочинием» на местах в самом широком понимании этого слова, входя во все подробности бытия жителей империи[6]. В каждую губернию назначался штаб-офицер в чине от майора до полковника. Весь штат ГЖУ в это время был немногочисленен и в небольших, «спокойных» губерниях насчитывал от 3 до 7 служащих. Именно на них была возложена основная задача в области контроля за состоянием дел в губерниях Российской империи. Жандармские штаб-офицеры являлись представителями центрального органа политической по­лиции на местах, они были обязаны информировать руководство Корпуса и III Отделение СЕИВ канцелярии о положении дел во вверенной им губернии[7]. Первая «Инструкция» чиновнику Третьего отделения определяла не только сущность и пред­мет власти жандармов, но и их место в системе управле­ния. Главные обязанности жандармских штаб-офицеров сводились к трем основным положениям: во-первых, об­ращать внимание на возможные «злоупотребления, бес­порядки и закону противные поступки»; во-вторых, наб­людать, чтобы «спокойствие и права граждан не могли быть нарушены» и, в-третьих, предупреждать и устранять «всякое зло». «Инструкция» рекомендовала штаб-офи­церам собирать сведения «о бедных и сирых» для ока­зания им «возможного пособия», что поможет жандармам «приобрести уважение всех сословий» и заручиться «общим доверием»[8]. Тогда «в вас всякий увидит чиновни­ка, который через мое посредство, — подчеркивал А.Х. Бен­кендорф,— может довести глас страждущего человечест­ва до престола царского и беззащитного и безгласного гражданина немедленно поставить под высочайшую за­щиту государя императора»[9]. Спустя год после появления, инструкция была дополнена и расширена[10].

В качестве способа получения информации чиновники ГЖУ должны были использовать преимущественно «негласные способы узнавания», пользуясь доверием властей и населения. Однако в нормативных документах речь не шла о приобретении внутренних осведомителей и агентов из разных сословий, для получения достоверной и объективной информации. Лишь в более поздних документах указывалось на необходимость «иметь доверительных и честных людей»[11], помогающих выявлять злоупотребления.

В материалах, направляемых в столицу,  жандармские штаб-офицеры пред­ставляли рапорты о политическом и экономическом по­ложении губерний, вверенных их наблюдению[12]. В них содержались материалы о «нравственном духе» всех со­словий в губерниях; о недостатках и административных злоупотреблениях аппарата губернского управления; об особенностях экономического развития края; о всех во­обще «замечательных происшествиях», начиная от рас­пространения эпидемий и кончая открытием благотвори­тельных заведений. Причем следует отметить, что в качестве основных объектов «наблюдения и контроля» выступала губернская администрация и образованные слои общества, власть, напуганная восстанием декабристов, в то время не предполагала, что серьезнейшим источником угрозы для «общественного порядка и государственной безопасности» может быть крестьянское движение и стачки рабочих и служащих. 

В более поздних «Инструкциях» ГЖУ 1859 года[13] Шеф Корпуса жандармов князь В.А. Долгоруков так же указывал на необходимость выявлять «злоупотребления» и возможные нарушения «спокойствия и прав граждан», а в качестве источников информации о положении дел в губерниях Шеф жандармов рекомендовал «благородным и приветливым поведением, ласковым и снисходительным обращением приобретать расположение» населения и должностных лиц для успешного выполнения возложенных на губернских жандармов обязанностей[14]. Установить численность и качественные характеристики (род занятий, количество вознаграждения и т.п.) агентов ГЖУ и других «сочувствующих людей» не представляется возможным. По всей видимости, многие сведения жандармы получали от некоторых государственных служащих (которым доносы вменялись в обязанность[15]), «доброжелателей и доброхотов», а также разного рода «завистников и подозрительных». Однако постоянной агентуры и «оперативного присутствия»  по многим интересующим их направлениям, губернские жандармы в период 1830-1850-х гг. не имели. Мало того, большинство офицеров Корпуса жандармов не имели опыта приобретения и работы с секретными сотрудниками, а зачастую и пренебрегали оперативными методами деятельности, полагая, что дворянину неприлично заниматься «грязной и черной работой политической полиции»[16], а «честные люди», желающие помочь, «сами придут и все скажут». А.Х. Бенкендорф вообще высказывался против подкупа и приобретения за деньги шпионов, подчеркивая, что «успех дела зависит от моральной силы чинов полиции»[17].

В царствование Александра II деятельность органов политического розыска и контроля осложнилась новыми непривычными законами: ослаблением цензуры печатных изданий, судебной реформой 1864 года с ее гласнос­тью и состязательностью судебного процесса. Поэтому в официально пуб­ликуемых документах указывалось, что чины корпуса жандармов должны уважать законы, не могут расследовать дела, которыми уже занимаются судебные следователи. Одновременно новый Шеф жандармов граф П. А. Шувалов требовал от своих подчинен­ных руководствоваться секретными инструкциями, которые по-прежне­му ориентировали жандармов «наблюдать за нравственным направлением духовенства … обращать особое внимание на дух школ», «доводить до сведе­ния начальства о всяком покушении взволновать умы изустными проповедя­ми с помощью речей», следить за офицерами, если они будут «давать под­чиненным литературные вечера или участвовать в оных»[18]. Политические дела, по возможности, предлагалось расследовать собственными силами.

Но только секретными инструкциями в новых условиях уже было не обой­тись. Закон от 19 мая 1871 года, учитывая сложившиеся реалии, расширил полномочия жандармов – им было поручено проведение следственных действий по политическим делам. Однако дознание и сбор улик находился под контролем проку­рора судебной палаты. Новый закон впервые официально закрепил за жандармерией роль не только «наблюдателей», но и «полицейских». Они получили право задерживать «подозреваемых», как по политическим, так и по уголовным делам. Это обстоятельство нередко приводило к конфликтам с губернскими властями и общей исполнительной полицией. Именно следствие и дознание в порядке 1035 статьи Устава уголовного  судопроизводства для многих офицеров ГЖУ стали основным и наиболее предпочитаемым направлением деятельности, в противоположность политическому розыску. И это вполне понятно, ведь тем самым служащие не  нарушали «военно-дворянских»  традиций офицерского корпуса и подобная работа вела к размеренному и спокойному образу жизни. Один из руководителей Московского охранного отделения  А.П. Мартынов, описывая будни чинов ГЖУ, рассказывал, что «офицеры собирались на службу не рано (к 10-11 часам – А.С.)… работали в кабинете, вели одновременно по 10 – 15 дел, допрашивали свидетелей, составляли бумаги, а в 5 часов вечера закрывали дверь кабинета, чтобы вернуться домой и провести вечер по своему желанию и вкусам»,… «винтить по маленькой» в тесном кругу уездной аристократии»[19]. Оперативная работа в области политического сыска требовала иного распорядка и других привычек и требования  об усилении розыскной и агентурной работы часто наталкивались на «тихое противодействие со стороны старой жандармской гвардии».

Кроме того, жандармские управления на местах, не отличались обширным и устойчивым агентурно-оперативным аппаратом. Офицеры ГЖУ стремились перепоручить многие дела, связанные с выяснением настроений населения, наблюдением, арестом или другими процессуальными действиями чинам общей полиции[20], в руках у которой находился осведомительный аппарат из числа дворников, старост, мелких лавочников и других обывателей.

Чуть раньше, в 1867 году происходит реформирование ГЖУ, в составе которых появляются новые структурные подразделения и вводятся новые штаты. В зависимости от расположения губернии, наличия предприятий, численности населения, учебных заведений ГЖУ присваивался разряд (всего разрядов было три) и соответствующее содержание сотрудникам.  Псковское, Вологодское и Новгородское ГЖУ были отнесены к третьему разряду. В соответствии с Положением 1867 г. штаты ГЖУ определялись следующим образом: начальник; помощник начальника управления, ведавший, как правило, политическим сыском; адъютант управления; переводчики; писари, весь штат ГЖУ в губерниях северо-запада России насчитывал от 15 до 17 человек[21]. В подчинении начальника управления находились помощники начальника ГЖУ в  крупнейших уездах, уездные исправники в остальных уездах губернии были обязаны выполнять все указания ГЖУ. В структуре ГЖУ выделялись: общая часть; розыскная часть; следственная; наблюдательная часть – отвечающая за «политические дела»; строевая часть и хозяйственная часть, а также конная жандармская команда. Эта организационно-штатная структура в годы революции 1905 – 1907 гг. практически неизменилась. Территориально офицеры ГЖУ в основном сосредотачивались в губернском центре, а в крупных уездах находились жандармские штаб-офицеры, состоящие, как правило, в должности помощника начальника ГЖУ[22]. В их полномочиях было «охранение общественного спокойствия и государственной безопасности» и надсмотр за состоянием населения в рамках нескольких уездов, для чего им было подчинено несколько унтер-офицеров и нижних жандармских чинов.

События 1860 – 1870-х годов: движение народников, революционные студенческие кружки, террор народовольцев внес определенные коррективы в направления деятельности ГЖУ. Главной задачей становилась борьба с революционной пропагандой в империи. ГЖУ наблюдало за общим настроением населения, выявляло членов противоправительственных организаций и агитаторов, проводило аресты и дознания. Количество «поднадзорного элемента» постоянно росло, увеличивались и направления деятельности ГЖУ – «школы, публичные лекции и чтения для народа,… книжная торговля, в особенности вразнос, кабинеты для чтения… лица, путешествующие для собирания разных сведений с научной целью, которой можно иногда прикрывать другую, преступную цель» и т.д., но правительство не обеспечивало деятельность ГЖУ «ни прочной правовой основой, ни крепкой материальной базой»[23]. Агентурный аппарат не получил своего развития, наружное наблюдение в ГЖУ как правило велось весьма примитивно, приводя к легализации сотрудников и общему провалу операций[24].

Подобная ситуация не могла не привести к реформам политической полиции и ее региональных подразделений. После реорганизации политического сыска в империи в 1880 году ГЖУ становятся практически единственными исполнительными органами политической полиции в большинстве губерний России[25]. Подчиняясь созданному Департаменту полиции МВД и Отдельному Корпусу жандармов (в строевом и хозяйственном отношении), ГЖУ продолжали «вести» уже известные и обычные направления деятельности – контроль за общественными и политическими настроениями, противодействие антиправительственным элементам, контроль за соблюдением порядка и происшествиями, злоупотреблениями, дознания по делам о государственных преступлениях, выдача справок о политической благонадежности и т.д.

Общее успокоение 1880-1890-х, «глухие» и «сонные»[26] годы Александра III отразились на ГЖУ. В «Политических обзорах губерний», руководители ГЖУ (многие из них были заслуженными и многоопытными генералами, стремящимися к сохранению «спокойствия и благочиния») в этот период отмечали «отсутствие выдающихся явлений, в коих можно видеть антиправительственные явления, угорожающие беспорядками»[27], а настроения крестьянства характеризовали как «преданные правительству, чуждое всяких антиправительственных замыслов и взглядов», «образованная часть общества ничем выдающимся себя не заявила», «злонамеренных людей не появлялось»[28]. «И сомневаться в этом нельзя», уверяли начальники ГЖУ. Проявления революционной деятельности и пропаганды относились, как правило, на счет деятельности приезжих элементов[29], за которыми устанавливался гласный и негласный полицейский надзор. Некоторые поднадзорные находились в губерниях лишь временно (иногда проездом), другие состояли на службе в различных земских учреждениях[30]. Начальник Псковского губернского жандармского управления в 1900 году отмечал, что проникнуть «в среду их без агентуры нет никакой возможности»[31]. Относительная немногочисленность и слабость ГЖУ приводила к более активному взаимодействию жандармов с губернскими административно-полицейскими властями. События 1881 года резко усилили власть губернаторов, которые получили широкие полномочия по аресту и высылке из губернии подозрительных лиц, закрытию обществ и собраний, заподозренных в противоправительственной деятельности. В определении степени опасности и характера деятельности заподозренных лиц и организаций, губернатор опирался на инструкции Департамента полиции, а также на сведения, поступающие от полиции и жандармерии. Так, полиция держала под постоянным контролем деятельность общественных организаций, получая списки членов и программу их деятельности. Также полиция учитывала количество городских и частных типографий, выполняла поручения губернатора по предупреждению издателей и даже аресту тиражей издания. Весьма активной была роль полиции в осуществлении гласного и негласного надзора и выдаче «справок о политической благонадежности». Лишь после революции 1905-1907 гг. изменился порядок выдачи подобных документов – МВД указало, что полиция, зачастую не имеет сведений о противоправительственной деятельности отдельных лиц, поэтому, решающую роль в этом вопросе стали играть ГЖУ, Районные охранные отделения  и Департамент полиции[32].

В связи с малочисленностью ГЖУ, отсутствием у них развитой и обширной внутренней агентуры, функционирование управлений было теснейшим образом связано с работой губернских административно-полицейских властей, которые оказывали разнообразную силовую и правовую помощь, а также зачастую играли роль координаторов правоохранительной деятельности.

         Практически накануне революции, МВД и Штаб Корпуса в 1900 году направляет циркуляр начальникам ГЖУ. В нем перечислялись направления деятельности ГЖУ: наблюдение за политическими настроениями населения, информирование правительства, производство дознаний, негласное наблюдение, наблюдение за иностранными разведчиками, розыск лиц, участие в охранении общественного спокойствия, выполнение поручений Императора, правительства, губернаторов. В циркуляре также констатировалось, что «за время почти семидесятилетнего существования Корпуса произошли коренные реформы, совершенно изменившие условия жизни в государстве…. Особой инструкции для чинов Корпуса, разъясняющей права и обязанности до настоящего времени не было дано и чины Губернских Жандармских управлений… при исполнении своих обязанностей, действовали на основании отдельных законоположений и распоряжений»[33].  Признавая, что сложившаяся ситуация должна быть исправлена, руководитель Департамента полиции С.Э. Зволянский просит начальников ГЖУ «представить … свои соображения относительно изменения организации и порядка деятельности» жандармских управлений[34]. В течение двух лет от начальников ГЖУ поступали предложения по реорганизации политического сыска на местах. Среди наиболее обширных и серьезных ответов следует отметить доклад начальника Воронежского ГЖУ Н.В. Васильева, который считал необходимым объединение усилий полиции, губернских учреждений и жандармерии для розыска революционеров и предотвращения антиправительственных выступлений[35], создание окружных жандармских управлений и специальной Академии полиции для серьезной подготовки сотрудников политической полиции.

Начальник Новгородского жандармского управления полковник де Гийдль в достаточно обширной «Записке… для организации и порядке деятельности Губернских жандармских управлений» также весьма критично настроен к существующей системе работы ГЖУ. Если проведение дознаний по делам о государственных преступлениях не вызывает вопросов, «они обставлены всякими законами, постановлениями и разъяснениями», то «наблюдение (внутреннее, агентурное – А.С.) неопределенно, туманно… не было выражено какой-либо инструкцией… а многолетняя практика не дала никаких существенных указаний»[36]. Де Гийдль пишет, что после реформ 1860-х годов «наблюдение весьма затруднено», присутствием большого количества разнообразных государственных учреждений и свободных, самоопределяющихся людей, непопадающих ни под какой контроль. Недостаточное количество жандармов не позволят вести удовлетворительное «наблюдение» за огромной территорией и большим количеством жителей (1 млн.200 тыс. человек в Псковской губернии и 1 млн. 400 тыс. в Новгородской губернии). С точки зрения жандармского руководителя «внутреннее наблюдение» и приобретение агентуры в условиях малочисленности ГЖУ,  правовой и физической неподготовленности офицеров, а также весьма недоброжелательного отношения населения просто невозможно. «Крестьяне…старосты новому человеку … не только не ответят на интересующие вопросы, а напротив постараются скрыть… к сельскому учителю… земскому фельдшеру, врачу, помещику идти бесполезно – эти и подавно не станут разговаривать с незнакомым жандармом… остается, следовательно,… лишь прислушиваться к народному говору в толпе»[37]. Де Гийдль, рассматривая возможности получения информации о «злонамеренных людях», обращается к опыту деятельности и материалам уездной полиции, лучше знакомой с ситуацией в сельской местности, низах и образованной части общества. Начальник ГЖУ сетует на отсутствие полноценной информации о настроениях рабочих[38], нижних воинских чинов, о событиях происходящих в читальнях и народных лекториях, указывая на сложности приобретения агентуры и предлагая ввести дополнительные штаты и создать инструктивную и правовую основу для работы жандармов в этом направлении.

Впрочем, достаточно много предложений касались не введения новых органов политического сыска, а необходимости усиления существующих ГЖУ, расширения их штатов, создания твердых правовых основ агентурной и следственной деятельности и сосредоточения в руках ГЖУ всей работы по борьбе с противоправительственными элементами.

Подобных докладов и отчетов, содержащих похожие предложения из ГЖУ, поступило довольно много. Вследствие этого Департамент полиции, стремясь усилить работу ГЖУ, в 1902 г. издает циркуляр об организации при жандармских управлениях агентурно-наблюдательных пунктов и сосредоточении оперативной деятельности в руках помощника начальника ГЖУ. Однако первый обобщающий нормативный документ «Инструкция по организации и ведению внутреннего секретного наблюдения», затрагивающая всю совокупность вопросов, связанных с агентурно-оперативной деятельностью органов политического сыска, появился лишь в феврале 1907 году, когда в ходе революции проблемы приобретения и работы с агентурой встали с особой остротой. Накануне революции, в циркуляре 1904 года подтверждались основные направления деятельности ГЖУ[39], без существенных рекомендаций по организации внутреннего наблюдения. В это период подобные шаги были необходимы, поскольку многие офицеры, понимавшие необходимость активизации агентурной, работы вели ее на свой страх и риск, опираясь на знания, полученные во время учебы в Корпусе жандармов.

События 9 января 1905 года изменили страну. В 1905 году прошли массовые забастовки и волнения в Прибалтике, Польше, были организованы стачки солидарности во многих городах страны, бастовали железнодорожные рабочие крупных узловых станций, массовое распространение получили студенческие манифестации и демонстрации, волнения охватили воинские подразделения[40], почтово-телеграфных  служащих, массовые волнения отмечались в деревне. В регионах страна появились террористические организации, планирующие и совершающие акты «революционного возмездия» против полицейских и жандармских чинов, членов правительственных и губернских учреждений. В губерниях страны весьма активно начали действовать политические партии и организации различных направлений – от эсеров, РСДРП и союза крайних террористов, до кадетов и сторонников черносотенных партий. В городах проходили публичные лекции, совещания и чтения, посвященные  различным проблемам политического строя и общественных реформ.

Губернская администрация, полиция и жандармы были весьма напуганы подобными событиями. Резкий поворот в настроения населения от «безусловной покорности» и «верноподданнического духа», о которых в предреволюционные годы неоднократно докладывали губернаторы и начальники ГЖУ, к массовым волнениям во всех сферах общественной жизни вызывал у местной администрации страх и замешательство. Даже в «неопределенной ситуации» и случаях небольших волнений и забастовок, губернаторы стремились вызывать воинские команды для подавления возмущений и сохранения порядка[41]. Подобная практика вызывала даже некоторую критику со стороны правительства, которое указывало губернаторам на ограничения в посылке войск, на их нехватку и запрещало оставлять воинские команды, передвигающиеся по территории губернии[42].

В деятельности ГЖУ сразу же после начала революции обнаружились довольно крупные упущения. Они оказались неспособными не только предотвратить волнения, но и выявить многих зачинщиков, выследить агитаторов и членов революционных организаций. Отдельные успешные мероприятия были связаны с оперативными материалами, поступающими из Санкт-Петербургского охранного отделения, Департамента полиции и Корпуса жандармов, которые ориентировали ГЖУ о революционерах, направляющихся в губернии[43], о программах политических партий и намечающихся акциях[44]. В ГЖУ рассылались сведения о совершенных похищениях паспортных книжек, образцах полицейских  шифров, в этих циркулярах начальникам ГЖУ и губернаторам предлагалось контролировать проезжающих и недопускать  нарушения режима секретности[45]. После совершения революционерами серии экспроприаций в различных частях империи, Департамент полиции обязывает ГЖУ принять оперативные и другие меры по охране банковских учреждений и казенных палат[46], контролировать перемещение денег и поступления на финансовую службу различных лиц.

Основными направлениями деятельности ГЖУ в годы революции стало составление информационных отчетов и обзоров, направляемых в Департамент полиции о революционном движении и деятельности радикальных партий, проведение дознаний по уголовным делам, связанным с посягательством на жизнь и власть императора, попыткам свергнуть существующий строй и т.п. (ст. 99-107 и ст. 108-119 Уголовного уложения 1903 года[47]). Кроме того, ГЖУ принимало самое активное участие в подавлении волнений на железных дорогах, стачек на различных предприятиях и учреждениях, крестьянских возмущений и восстаний, прекращении митингов и манифестаций[48]. В ряде случаев можно наблюдать взаимодействие ГЖУ сопредельных губерний в деле розыска преступников и подавлении волнений[49]. По-прежнему ГЖУ продолжало выдавать справки о политической благонадежности. Подобные справки составлялись полицией на основании сведений, добытых различными оперативными методами. Позднее, циркуляр 1891 года, вводит иной порядок. Министр внутренних дел указывал, что  поскольку вся полнота сведений об «антиправительственных элементах» сосредоточена в Департаменте полиции, то во всех «подозрительных случаях» следовало обращаться в столицу, в Департамент полиции. На полицию возлагались лишь задачи по первичному установлению личности, а жандармерия должна была проводить аналитическую работу, сопоставляя данные из Департамента с полицейскими материалами и визируя справки о политической благонадежности. Но с начала ХХ века возрастает поток запросов поступавших от подданных в связи с выездом за границу, поступлением на службу или учебу и МВД разрешает губернаторам «самостоятельно вести поиск сведений по запросам и выдавать заключения»[50].  В годы революции 1905 г. Департамент полиции обязывает ГЖУ сосредоточить в своих руках выдачу справок, проводя необходимые дознания и опросы, или обращаясь в МВД по особым случаям[51].

Весьма важным направлением деятельности являлась агентурно-оперативная деятельность ГЖУ. Управления использовали различные способы розыска – перлюстрация корреспонденции, для чего, как правило, офицеры ГЖУ вербовали почтовых служащих[52], либо отправляли сведения о подозрительных лицах в столицы для надзора за их корреспонденцией. В наиболее напряженные дни революции – в сентябре и октябре 1905 года сотрудники ГЖУ вообще дежурили возле телеграфных аппаратов для того, чтобы «воспрепятствовать противоправительственным действиям»[53].

Филерское наблюдение давало определенную информацию о контактах и деятельности революционеров, однако агентов наружного наблюдения в распоряжении ГЖУ было весьма мало, и лишь некоторые из них могли считаться опытными сотрудниками[54].

Важнейшим инструментом борьбы с революционными элементами являлась агентурная деятельность ГЖУ. Накануне революции 1905 года, в ходе ревизии ГЖУ на Северо-Западе России выявили довольно печальную картину количества и качества секретных сотрудников, имевшихся в распоряжении жандармов. Агенты либо почти полностью отсутствовали, либо не обладали никакой заслуживающей внимания информацией, а потому не могли быть действенным орудием в борьбе с противоправительственными элементами[55].  В ходе революции, в течение 1905 и 1906 гг. Департамент полиции неоднократно обращал  самое пристальное внимание ГЖУ на необходимость скорейшего приобретения агентуры в различных слоях русского общества. «Заагентуриванию» должны были подлежать рабочие, служащие, студенты, учителя, журналисты, а качестве вспомогательных сотрудников следовало использовать лавочников, содержателей постоялых дворов, работников гостиниц, старост, а также «крестьян лентяев, проводящих все время в чайных»[56].  Жандармы сталкивались с грандиозными трудностями при вербовке: многие рабочие и служащие вообще не шли на какие-либо контакты, помещики не желали разговаривать, попасть в среду профессиональных революционеров, с точки зрения руководителей ГЖУ было практически невозможно[57].  Однако и в приобретении внутренней агентуры ГЖУ, при самой активной помощи Департамента полиции постепенно достигли определенных успехов, сумев только в середине 1906 – 1907 гг. вскрыть большинство ячеек революционных партий в губерниях Северо-Запада России[58].

На деятельности всей политической полиции Российской империи в годы первой русской революции негативно сказалось разрозненность органов политического сыска. Возобладавшая после С.В. Зубатова идея о необходимости создания специальных органов, сосредоточенных исключительно на розыскной и агентурной работе и их сосуществовании с ГЖУ на наш взгляд привело к ослаблению политического сыска. Очевидно, что ГЖУ после законодательства 1860-1870 – х годов были ориентированы на ведение следственных дел и общем политическом контроле, а развитие радикальных партий и общественного движения требовало более активно получать сведения и проводить розыскную работу в революционной и оппозиционной среде. Именно это обстоятельство и подтолкнуло С.В. Зубатова, пользовавшегося поддержкой директора Департамента полиции А.А. Лопухина и министра В.К. Плеве, к созданию в крупных городах специальных Охранных отделений, практически неподчиненных Отдельному корпусу жандармов, а замыкавшихся на Департамент полиции. В их руках был сосредоточен розыск антиправительственных элементов, а следствие и дознание находилось в ведении ГЖУ. Однако между этими подразделениями политической полиции в губерниях складываются весьма непростые взаимоотношения. Начальники ГЖУ, ранее являвшиеся «правой рукой» губернаторов в деле политического сыска, были оттеснены в сторону руководителями охранных отделений, обладавшими довольно достоверными агентурными данными. Как писал А.П. Мартынов, «ребяческий лепет заменялся ясной картиной текущего революционного движения в губернии»[59], это привело к постоянному сопротивлению и соперничеству между охранными отделениями и ГЖУ[60]. Охранные отделения были обязаны информировать губернаторов и начальника ГЖУ о важнейших мероприятиях, а также при необходимости проведения оперативно-розыскных мероприятий, арестов и обысков,  начальники отделений, неимевших права на самостоятельной проведение этих действий, должны были запрашивать соответствующих ордеров  у начальников ГЖУ. Подобные отношения осложнялись стремлением найти ошибки в деятельности коллег и преувеличить свою роль в глазах и губернатора и министерства.

Однако охранные отделения были созданы далеко не везде. Многие губернии Северо-Запада России входили в сферу компетенции Санкт-Петербургского или Варшавского охранного отделений, которые действовали через ГЖУ, полицию и специально командированных в губернии чиновников для проведения различных розыскных и агентурных мероприятий. С 1907 года Псковская и Новгородская губернии вошли в состав территории, которая должна была обслуживаться Северным районным охранным отделением (РОО). ГЖУ во всех оперативно-агентурных вопросах были подчинены РОО, которые собирали сведения о деятельности политических партий, анализировали оперативную обстановку, им докладывались обзоры агентурных записок и донесений[61]. РОО, вплоть до самой ликвидации в 1914 году, которое состоялось по настоянию В.Ф. Джунковского, должны были координировать деятельность политического розыска на подведомственных территориях. В тоже время они не должны были подменять Департамент полиции, обеспечивая лишь более оперативное ведение розыскного дела[62]. Вместе с тем, ситуация в области контроля за порядком и безопасностью в губерниях после введения РОО существенным образом не изменилась – ГЖУ по-прежнему испытывало нехватку опытных кадров, не имело четких правовых и должностных инструкций по борьбе с антиправительственными элементами[63], а тем более по вопросам приобретения и работе с секретной агентурой, ведь первая всеобъемлющая «Инструкция по организации и ведению внутреннего секретного наблюдения», в которой рассматривались практически все проблемы агентуро-оперативной работы, появилась только в 1907 году.

Революция 1905—1907 гг., ее сила, размах вскрыли сла­бость полицейской службы в России и вызвали замешательст­во в высоких сферах. О неустойчивости всего полицейского аппарата, растерянности властей перед поднявшейся волной революционного движения свидетельствует то, что с марта 1905 г. по июнь 1906 г., т.е. всего за полтора года, сменилось пять директоров Департамента полиции (А.А.Лопухин, С.Г.Коваленский, Э.И.Вуич, Н.П.Гарин, М.И.Трусевич). Впоследствии, касаясь 1905 г., бывший директор Департамен­та полиции, а затем товарищ министра внутренних дел С.П.Белецкий писал: «События 1905 г. — результат неприня­тия своевременно решительных мер, что в свое время было ре­зультатом неосведомленности розыскных органов вследствие неудовлетворительной постановки политического розыска, по­чему все подготовительные работы революционеров прошли незамеченными или были учтены недостаточно серьезно мест­ными розыскными органами»[64]. Департамент полиции начинает спешно «исправляться» уже в ходе революции. Один за другим издаются циркуляры, кото­рые вводят руководителей политического розыска на местах в суть создавшейся обстановки, знакомят с новыми организация­ми, их программами. В сфере наблюдения Департамента полиции оказываются практически все партийные организации: пролетарские, мелко­буржуазные, крупной буржуазии, монархические, действовав­шие в России. Со стороны МВД и ГЖУ велось наблюдение за деятель­ностью центральных, окружных, губернских комитетов поли­тических партий, за подготовкой и проведением съездов, кон­ференций, совещаний, за партийными изданиями, исполнением решений съездов. В составе Департамента полиции в ходе событий 1905 -1907 гг. произошли структурные изменения, позволившие улучшить работу органов политического сыска, однако процесс модернизации шел весьма медленно и многие вопросы остались неразрешенными вплоть до потрясений 1917 года.

[1] По мнению многих современников и исследователей даже  в ходе революции 1905-1907 гг., сохранялась подобная ситуация. См. напр. Показания С.В. Белецкого Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, а также Волков А. Петроградское охранное отделение. Пг., 1917.

[2] Жандармско-полицейские управления на железных дорогах (ЖПУ жд).

[3] Государственный архив Псковской области (ГАПО). Ф. 20. Оп. 4. Д.85. Л.7.

[4] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 102. Оп. 260. Д. 12. Л. 260.

[5] ГАРФ Ф. 102. Оп. 260. Д.179. Лл. 34-37.

[6] ПСЗ. Собр.2. Т.II. № 9355.

[7] Обзор деятельности III отделения за 50 лет своего существования (1826 – 1856) // Вестник Европы. 1917 г. Книга 3.Март.

[8] ГАРФ. Ф.110.оп.8.д. 14. л.2.

[9] Вестник Европы, 1872, март, с.245.

[10] Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России. М., 1982. С. 58.

[11] Колпакиди А.И., Серяков М.Л. Щит и меч. М., 2002. С.55.

[12] См. публикацию М. Сидоровой и  Е. Щербаковой: Россия под надзором. Отчеты Ш отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии и Корпуса жандармов.// Свободная мысль-XXI, 2002. №№ 3-12, 2003. №№ 1-6.

[13] Только в августе 1859 года в отношении организации деятельности ГЖУ В.А. Долгоруков направил две инструкции. Государственный исторический архив Новгородской области (ГИАНО). Ф. 117. Оп. 1. Д. 411. Л. 2.

[14] ГИАНО. Ф. 117. Оп. 1. Д. 411. Л. 1, 2-2об.

[15] Инструкция графа Бенкендорфа // Русский Архив. 1889. №7. С. 397.

[16] Мартынов А.П. Моя служба в отдельном корпусе жандармов.// «Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Т.1. М., 2004. С.35.

[17] Проект А.Х. Бенкендорфа об устройстве высшей полиции. // Русская старина. 1900. Т.104. С. 616. Именно это обстоятельство руководителями политического сыска начала XX века было названо «ахиллесовой пятой» III Отделения С.Е.И.В. канцелярии.

[18] Цит. по Измозик В.С. Политический розыск ведет третье отделение (1826-1880 годы).// Жандармы России. СПб., 2002. С.274.

[19] Мартынов А.П. Моя служба в отдельном корпусе жандармов. С. 68, 89, 121.

[20] ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д.2746.Л.138. Седунов А.В. Губернский городовой. История Псковской городской полиции. Псков. 2004. С. 112-114.

[21] В Новгородском ГЖУ штатное расписание было следующим: начальник (в чине генерал-майора), адъютант, помощник и 13 унтер-офицеров. ГИАНО. Ф. 117. Оп.1. Д.411. Л. 27.

[22] Мартынов А.П. Моя служба в отдельном корпусе жандармов. С. 68.

[23] Государственная безопасность России: История и современность. М., 2004. С.142.

[24] Новицкий В.Д. Из воспоминаний жандарма. М., 1991. С. 79.

[25] Помимо ГЖУ политическим сыском в регионах страны занимались Охранные отделения. С 1866 года в обеих столицах, а в 1900 г. в Варшаве и два года спустя еще в 11 городах страны были созданы Охранные отделения, по «охране порядка и спокойствия». Перегудова З.И. Политический сыск России (1880-1917 гг.). М., 2000. С.116-118.

[26] Блок А. А. Стихотворения. Поэмы. Театр. М., 1972. Т.2. С. 241.

[27] ГИАНО. Ф. 117. Оп. 1. Д. 72. Л. 83-83 об.

[28] ГИАНО. Ф. 117. Оп. 1. Д. 72. Л. 53, 56, 58.

[29] ГАПО. Ф.20. Оп. 1. Д. 2623. ЛЛ. 16-17.

[30] ГАРФ. Ф. 102. оп. 98. Д. 1. ЛЛ. 1-2.

[31] ГАРФ. Ф. 102. оп. 98. Д. 1. ЛЛ. 1-2.

[32] ГАПО. Ф. 20. Оп.4. Д.21. Л.10-14.

[33] ГИАНО. Ф. 117. Оп.1. Д.411. Л. 3.

[34] Перегудова З.И. Указ. соч. С. 111.

[35] ГАРФ. Ф. 110. Оп. 3. Д. 2580. Л. 239.

[36] ГИАНО. Ф. 117. Оп.1. Д.411. Л. 25об.

[37] ГИАНО. Ф. 117. Оп.1. Д.411. Л. 27, 28.

[38] Отдельные сведения жандармы получали от фабричных инспекторов, с благоволения и личного расположения последних.

[39] Перегудова З.И. Указ. соч. С. 112-113.

[40] ГАПО. Ф.92. Оп.1. Д.176. Лл. 28-28об; Революционное движение в Псковской губернии в 1905-1907 гг. Псков. 1956. С.34. Революционное движение в Новгородской губернии в 1905-1907. Л., 1980.

[41] ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д.2744. Л.33.

[42] ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д.2748. Л.27.

[43] Департамент полиции разослал в ГЖУ материалы и «Обзоры» на Б.Савинкова, В. Бурцева и многих других, с указанием связей, родственников и возможных явок. ГИАНО. Ф.117. Оп.1. Д. 739. Л.557-559.

[44] См. напр. ГИАНО. Ф.117. Оп.1. Д.583. Лл. 1, 2, 5 и др.

[45] ГАПО. Ф. 20. Оп. 4. Д.85. Л.126.

[46] ГАПО. Ф. 20. Оп.4. Д. 85. Л.127.

[47] СУ, 1903, № 38.

[48] ГИАНО. Ф. 138. Оп.1. Д. 3585. Л.114.

[49] ГИАНО. Ф. 138. Оп.1. Д. 3585. Л.135.

[50] ГАПО Ф.20. Оп.4. Д.21. Л.6-10.

[51] ГАПО Ф.20. Оп.4. Д.21. Л.43.

[52] ГИАНО. Ф. 117. Оп.1 Д. 578. Л.37-37об.

[53] ГИАНО. Ф. 117. Оп.1 Д. 581. Л. 39.

[54] ГАПО. Ф. 262. Оп.4. Д.23. Л.11, 55-57.

[55] Мартынов А.П. Моя служба в отдельном корпусе жандармов. С.147.

[56] ГИАНО. Ф. 117. Оп.1 Д. 739. Л.240-241.

[57] ГАРФ. Ф. 102. Оп. 98. Д. 4. Л. 1-2.

[58] В изучении внутренней агентуры ГЖУ сохраняются некоторые проблемы, связанные с утратой документов, так до конца остается неясным общее количество постоянно действующих секретных сотрудников, их отчетность и деятельность. См. Седунов А.В. «Ловить на пороках и смотреть как на любимую женщину» Судьба жандармского агента.// Псковские хроники. История края в документах и исследованиях.  Псков 2000, вып. 1. С. 153.

[59] Мартынов А.П. Указ. соч. С.156.

[60] Иногда это могло приводить к весьма сложным служебным и карьерным отношениям, ведь начальники Охранных отделений подчинялись Отдельному корпусу жандармов в строевом отношении.

[61] ГИАНО. Ф.117. Оп. 1. Д.791. Л.1.

[62] ГАРФ. Ф. 102.Оп.262.Д.16. Л.1-4.

[63] ГИАНО.Ф.117.Оп. 1.Д.739. Л.1-3.

[64] Цит. по Перегудова З.И. Указ. соч. С. 41.