М. В. Друзин, Магнитогорский государственный университет
Проблема эффективного управления государством являлась для российского правительства начала ХХ века достаточно злободневной. В условиях нараставшей социальной напряженности власти необходимо было искать пути к компромиссу между устоявшимися традиционными формами государственного администрирования и новыми требованиями времени и обстоятельств жизни российского общества и государства.
В этой связи небезынтересно обратиться к вопросу о взаимоотношениях, складывавшихся между местными представителями коронной бюрократии и уральскими горнозаводчиками. При этом необходимо иметь в виду два аспекта проблемы. Во-первых, – стремление верховной власти реформировать местное управление по двум, казалось бы, взаимоисключающим направлениям: усиление вертикали власти (расширение полномочий губернатора) и в то же время – децентрализация местного управления. А, во-вторых, – политику экономической модернизации страны, подразумевавшую всестороннюю поддержку отечественной промышленности на всех уровнях власти. Последнее обстоятельство предоставляло, в частности, горнозаводчикам Урала моральное право предъявлять различные (далеко не всегда обоснованные) претензии имперскому правительству не только в связи с экономической деятельностью уральских предприятий, но и по поводу неудовлетворительного, на их взгляд, функционирования местной коронной бюрократии.
Что же представляла собой местная коронная администрация на Урале в начале ХХ в., если характеризовать ее с позиции интересов уральских горнопромышленников? В качестве главной характеристики местного управления в уральских губерниях в предлагаемом контексте можно использовать термин «двоевластие».
Согласно ст. 270 Общего Учреждения Губернского, губернаторы, «как непосредственные начальники вверенных им Высочайшей Государя Императора волею губерний», являлись первыми блюстителями «неприкосновенности верховных прав Самодержавия, польз государства и повсеместного, точного исполнения законов…»[1]. В таковом качестве губернатор уральской губернии должен был содействовать и покровительствовать всем промышленным и торговым предприятиям губернии, проводя на местах протекционистскую экономическую политику правительства России. В то же время, упомянутая ст. 270 возлагала на губернатора и обязанность «охранять повсюду общественное спокойствие, безопасность всех и каждого и соблюдение установленных правил, порядка и благочиния». Уральские губернии, наводненные горнозаводским рабочим населением (прежде всего, это касается Пермской губернии), в отношении «общественного спокойствия» представляли серьезную проблему. Губернатор должен был решить для себя, как он будет реализовывать эту обязанность: либо посредством игнорирования интересов рабочих, либо – промышленников.
Начальник губернии, согласно закону, выступал также в качестве председателя (ст. 264, 265 Общ. Учр. Губ.) ряда губернских по различным делам присутствий (в частности, по фабричным и горнозаводским делам, по промысловому налогу и т.д.) и таким образом мог серьезно влиять на характер разрешения тех или иных вопросов, напрямую связанных с интересами уральских промышленников.
Вместе с тем, на Урале, наряду с губернаторами, над горнозаводчиками стояла еще одна власть – Уральское горное управление во главе с главным начальником уральских горных заводов. На последнего Устав Горный возлагал между прочих следующие обязанности: «Наблюдение за точным исполнением законов и распоряжений правительства по всем частям горного управления», а также «попечение о развитии горной промышленности вообще и оказание возможного покровительства частной горной и горнозаводской промышленности»[2]. Уральская горная область делилась на несколько горных округов (п. 2. ст. 35 Уст. Горн.), во главе каждого из которых стоял окружной инженер, заведовавший надзором за частной горнозаводской промышленностью (п. 2. ст. 39 Уст. Горн.) и первоначально (до 1903 г.) подчинявшийся исключительно главному начальнику уральских горных заводов. В широкий круг обязанностей окружных инженеров входил надзор за исполнением на частных заводах горного, рабочего, промыслового и других связанных с частной горнозаводской деятельностью законодательств (ст.ст. 79 – 81, 90, 92, 93 Уст. Горн.), а также «преподание им (горнозаводчикам – М.Д.) надлежащих по горнотехнической части советов, без произвольного вмешательства в частные дела заводчиков и промышленников» (ст. 82 Уст. Горн.).
В данном контексте особо важным становится вопрос о взаимной субординации двух властных структур. Губернаторы назначались и увольнялись по «Высочайшему» указу (ст. 263 Общ. Учр. Губ.). Соответственно их власть в виде надзора распространялась на все находящиеся в губернии гражданские административные учреждения и должностные лица (ст. 271 Общ. Учр. Губ.). Однако все административные учреждения в губернии подразделялись на два рода: 1) правительственные учреждения, находящиеся в прямой зависимости от губернатора (губернское правление, казенная палата, управление гос. имуществ, акцизное управление) и 2) правительственные учреждения, не входящие в круг губернских установлений и не состоящие в прямой зависимости от начальника губернии (учреждения по частям: горной, сельскохозяйственной и соляной, почты и телеграфы и т.д.). И если относительно учреждений первого рода губернатор обладал всей полнотой власти, вплоть до права взыскания с виновных, то касательно учреждений второго рода, его властная компетенция ограничивалась лишь правом поставить в известность начальство (вплоть до высшего) о замеченных нарушениях[3]. Именно ко второго рода учреждениям относилось Уральское горное управление.
Главный начальник уральских горных заводов так же, как и губернатор, определялся и увольнялся непосредственно «Высочайшей» властью по представлению министра подлежащего ведомства[4] (ст. 148 Уст. Горн.) и подчинялся исключительно последнему (ст. 146 Уст. Горн.). Единоличная власть главного начальника распространялась на все учреждения и должностные лица по горной части (ст. 70 Уст. Горн.), ему же были подведомственны горные промыслы и заводы всей уральской горной области[5] (ст. 71 Уст. Горн.). Характер взаимоотношений главного начальника уральских горных заводов с начальником губернии определялся ст. 77 Уст. Горн., которая гласила, что с «Губернаторами, Губернскими Правлениями, Казенными и Контрольными Палатами и другими, равными им, местными губернскими и областными установлениями, а также с местными уездными и окружными учреждениями, Главным Управлениям не подчиненными, Управления сии сносятся отношениями», что декларировало равный нормативно-правовой статус глав местных административной и горной властей. Получалось, что уральские горнопромышленники в административно-правовом плане входили в сферу компетенции сразу двух относительно взаимно независимых структур управления, правда, в разном качестве. Для губернатора они являлись юридическими и физическими лицами, занимающимися предпринимательской деятельностью и обязанными соблюдать соответствующее законодательство. Для главного начальника уральских заводов это были предприниматели, задействовавшие свои капиталы, инициативу, предприимчивость в особом, государством покровительствуемом горнопромышленном хозяйстве. Именно поэтому правомерно и вполне обоснованно можно говорить о «двоевластии» на Урале в начале ХХ века в том случае, когда в качестве объекта управления выступали горнозаводчики.
Такая двойственность статуса для уральских магнатов была скорее выгодна, нежели обременительна, но об этом – чуть ниже. Власть же, прежде всего, в лице министра внутренних дел, а равно и губернатора, данное положение устраивало куда менее, если не сказать – совсем не устраивало. Складывалась парадоксальная ситуация, когда губернатор, призванный следить за спокойствием в губернии, не имел возможности принципиально повлиять на конфликт, разгоравшийся на частном горнопромышленном предприятии по вине представителей Горного управления. Так, в период предреволюционного (1903 – 1904 гг.) брожения один окружной инженер пытался добиться учреждения администрации над Богословским горнозаводским обществом, тем самым явно превышая полномочия чина по горному надзору. Своими действиями он обострил и без того сложные отношения рабочих с заводоуправлением. Пермский губернатор А.П. Наумов вполне оценил рвение распропагандированного окружного инженера, а потому рекомендовал главному начальнику уральских горных заводов П.П. Боклевскому перевести его в другой округ, дабы конфликт не вылился в более серьезные формы. Однако П.П. Боклевский не посчитал нужным как-либо отреагировать на предложение губернского начальства. Губернатору ничего не оставалось, как на очередном «разгромном» рапорте с «высочайшими» рекомендациями, поданном данным окружным инженером начальнику губернии, оставить саркастическую резолюцию: «Этот Господин ни в чем кроме водки не судья»[6] (подчеркнуто губернатором. – М.Д.). Каких-либо иных действий губернатор предпринять фактически не мог. Суть проблемы, встававшей в таких случаях перед губернаторами, очень точно описал В.М. Гессен: «По словам одного из начальников губернии, всякое замечание губернатора, касающееся учреждения ему не подведомственного, принимается за неуместное вмешательство в чужое дело, а донесение о беспорядках в таком учреждении высшему начальству – за донос»[7].
Дабы преодолеть указанные недостатки местного управления, по инициативе министра внутренних дел В.К. Плеве в начале 1903 г. была создана «Комиссия по преобразованию губернского управления», целью которой являлось решение двух принципиальных вопросов: «во-первых, о правильной постановке губернаторской власти для придания ей сильного, закономерного и строго ответственного характера, и, во-вторых, об улучшении современного управления губерниею через усиление способов непосредственного, без обращения к центральным учреждениям, удовлетворения известных нужд»[8]. Комиссией, куда вошел ряд действующих губернаторов[9], была признана ненормальность положения, при котором начальник губернии узнает о беспорядках на фабриках и заводах лишь тогда, когда они принимают открытый характер. Причина такого явления заключается в том, что чины фабричной инспекции и горного надзора не обязаны докладывать губернатору о внутреннем положении на предприятиях и поэтому губернатор «лишен возможности своевременными мероприятиями предотвратить уклонение фабрично-заводской жизни от ее правильного течения». В результате, Комиссией было постановлено обязать чинов инспекции, равно как и горного надзора, «следя за событиями внутренней жизни фабрики, о всем ими замеченном доводить до сведения Губернатора и исполнять все его, в сем отношении, указания и требования» (так в тексте. – М.Д.), а также была признана необходимость поставить их в ближайшую зависимость от губернатора[10].
Во исполнение предписаний Комиссии и по соглашению министров внутренних дел и земледелия и государственных имуществ, В.К. Плеве и А.С. Ермолова, 7 июля 1903 г. Николаем II были утверждены временные «впредь до законодательного пересмотра положения о горном надзоре», правила «О порядке и пределах подчинения чинов местного горного надзора начальникам губерний». Согласно данным правилам, окружные инженеры в ходе применения законодательных норм, касавшихся соблюдения на частных горных заводах и промыслах должного благоустройства и порядка, действовали под руководством губернатора (п. 1 Правил). Губернатор же имел право требовать от окружных инженеров подлежащих докладов, а также в случаях, не терпящих отлагательства, отменять противоречащие закону и интересам общественного порядка их распоряжения (п. 4 Правил)[11]. Но и не более. Предпринятая мера по сути оказалась паллиативом. Увольнять горных чиновников с должности или переводить их на другую – таких полномочий губернатору предоставлено не было. Так что, как это видно из примера с пермским губернатором А.П. Наумовым, отношения которого с окружным инженером регламентировались уже нововведенными правилами, проблема «двоевластия» так и не была разрешена.
При этом надо иметь ввиду, что местное «двоевластие» являло собой отражение борьбы двух центральных ведомств (министерств финансов и внутренних дел) «во взглядах на отношения правительства к рабочему вопросу»[12]. Соответственно, проблема «двоевластия» не могла быть разрешена на местах до разрешения ее на высшем уровне.
Кроме законодательных ограничений, влияние губернатора на частную горнопромышленную деятельность во многом детерминировалось его компетентностью в вопросах предпринимательства и частного хозяйства в целом, и горного дела в частности. А так как губернаторами, в отличие от начальников горных заводов, окружных инженеров и т.п. должностей, назначались не горные инженеры, а гражданские или военные чиновники, то их неосведомленность в подобного рода делах угнетала не только их самих, но была очевидна и для горнозаводчиков. В своих воспоминаниях В.Ф. Джунковский так описывает казус, который с ним произошел в бытность его московским губернатором: «Губернское по промысловому налогу присутствие, на обязанности коего лежал разбор поступивших жалоб на неправильное обложение налогами, было для меня совершенно новым специальным делом. Первое заседание этого присутствия я только хлопал глазами, соглашаясь с мнением управлявшего казенной палатой, вернее, с докладчиками, и подписывал журнал. […] Я был как в лесу… А потому присутствие было целиком в руках докладчиков…»[13]. Несмотря на то, что корпус пореформенных, в частности пермских, губернаторов был достаточно молодым (45,6 лет), т.е. способным к быстрому самообразованию и восприятию новых родов деятельности, образованным (высшее образование имели 66,7 % губернаторов) и имевшим опыт пребывания на посту губернатора до назначения в Пермь[14] – все это не являлось надежной гарантией установления хороших взаимоотношений с уральскими горнозаводчиками. Нужно было время, чтобы вникнуть во все подробности новой должности. И если одни относились с пониманием всех тягот управления губернией в принципе, а горнопромышленной – в особенности, то другие стремились использовать заведомую некомпетентность губернатора в тонкостях горнопромышленного дела в своих интересах.
С.А.Строганов, хозяин нераздельного майоратного имения Строгановых в Пермской губернии, рассуждая о проблемах управления сельским хозяйством в губернии, вполне справедливо считал, что «губернатор избираем на эту должность конечно не вследствие своих знаний по сельскому хозяйству. […] И губернские органы по сельскому хозяйству ему могут быть совершенно не по силам. Чтобы объединять и направлять деятельность по специальной отрасли, нужны и специальные знания. Нет сомнений, что губернатору должно быть известно все, что делается в губернии, и, по-моему, сельскохозяйственные органы конечно должны предоставлять ему о своей деятельности.» подробные отчеты[15]. Думается, что подобный взгляд распространялся не только на управление сельскохозяйственной отраслью, но и всеми остальными. Вместе с тем, такого взгляда придерживались далеко не все уральские горнозаводчики – для большинства подобный подход являлся «вредительским» для дела. Так, например, в 1907 г. пермский губернатор А.В. Болотов в специальной записке Департаменту полиции высказал свое убеждение в необходимости улучшения условий труда рабочих Богословского завода, предложив сократить количество рабочих часов в смене, а число смен увеличить с двух до трех, чтобы в будущем избежать забастовок и более серьезных осложнений. Реакция владельцев Богословского горнозаводского общества на донесение губернатора была молниеносной. По «своей» линии: Горный департамент – министр торговли и промышленности – премьер-министр, – они выразили «сомнение» в правовой возможности губернатора вмешиваться в частные дела компании и в его компетентности при решении подобных вопросов. Д.А. Философов, с подачи «обеспокоенных» владельцев, доложил П.А. Столыпину, что «мнение Пермского губернатора о легкости и выгодности введения трехсменных работ на Богословском заводе является малоубедительным», а «вмешательство Пермского губернатора в означенное дело едва ли вполне правильным и могущим повести к большим столкновениям не только в Богословском округе, но и на всем Урале»[16]. И губернатору было предложено оставить это дело на благоусмотрение администрации Общества.
Но все равно, несмотря на указанную «слабость» власти губернатора относительно власти главного начальника горных заводов, начальник губернии обладал качеством, с которым не могли не считаться уральские заводовладельцы, – авторитет губернаторской власти в сознании горнозаводского населения. Последнее видело в губернаторе ставленника монарха, а монархическая идея среди рабочих в рассматриваемый период была еще очень сильна[17]. В начале ХХ века (до Первой мировой войны) условно нами выявлен только один случай явного неуважения к верховной власти со стороны горнозаводских рабочих, да и тот был вызван психозом революции[18]. Этот случай произошел с пермским губернатором А.П. Наумовым осенью 1905 г. Воспользовавшись отсутствием поддержки губернаторов из центра вследствие смятения, творившегося в сентябре – октябре 1905 г. в правительстве, толпа, распропагандированная социал-демократическими организациями в губернии, а также подогретая скрытыми интригами вице-губернатора В.П. Цехановецкого против своего непосредственного начальника, место которого в свое время должен был получить сам В.П. Цехановецкий, захватила губернатора, «водила без шапки по городу и заставляла выпускать из тюрем политических преступников»[19]. После такого позора А.П. Наумов подал в отставку. Во всех остальных случаях губернатор являлся для уральских рабочих непререкаемым авторитетом, представлялся ими как защитник их интересов и пользовался искренним уважением[20]. Именно поэтому владельцы Богословского горнозаводского общества были так обеспокоены позицией губернатора А.В. Болотова по поводу условий труда на Богословском заводе: «благодаря тому обстоятельству, что пермский губернатор поддерживает требование рабочих и что означенное отношение представителя высшей губернской администрации к установлению трехсменной работы осталось небезызвестным рабочим, администрация по делам Богословского Горнозаводского Общества поставлена была в необходимость или сознательно идти на вредное для дела сокращение производства, удовлетворив требование рабочих…, или же вызвать обостренное отношение рабочих к администрации отказом… при осведомленности их о настроении губернской администрации ввести трехсменные работы. В силу приведенного обстоятельства администрация вынуждена была согласиться на трехсменные работы в медеплавильном заводе»[21]. Однако в другом случае, благодаря тому же авторитету в среде рабочих, губернатору удалось убедить бастовавших в правоте заводоуправления и вернуться к работам[22]. Поэтому уральские заводчики, несмотря на провозглашенную свободу горного дела и присутствие «своих» «независимых» представителей Горного ведомства в губернии, старались поддерживать хорошие отношения с губернатором и явно с ним не ссориться, даже тогда, когда в действительности имело место скрытое неуважение и презрение к управляющему губернией со стороны промышленников.
В отношениях горнозаводчиков с Уральским горным управлением все обстояло несколько иначе, если не сказать, с точностью до наоборот. Уральская общественность крайне негативно относилась к данному ведомству, считая его рассадником взяточничества, коррупции и главным источником хищений народного богатства и угнетения горнозаводского населения. Общественный деятель, публицист, служащий Пермской губернской земской управы И.С. Сигов вспоминал: «Чиновники главного уральского горного управления все без исключения получали субсидии от заводоуправлений, строго фиксированные – помесячно и по праздникам рождества и пасхи. Перед праздниками рассылалось до 70 пакетов с взятками. При переплавке и пробе золота надо было дать 13 взяток. Взятки получали все, начиная с главного начальника и кончая последним писцом – по установленной таксе»[23]. Даже с учетом некоторого преувеличения со стороны автора, понятно, что у уральских горнозаводчиков с местными представителями горного ведомства отношения были хорошо налажены. Это позволяло первым проводить не всегда чистоплотные сделки и различного рода махинации. В российском обществе в целом утвердился взгляд на Горный департамент со всеми его структурными подразделениями как на «горное гнездо», где каждый друг друга покрывает и следит лишь за личным интересом. Этим очень возмущался К.А. Скальковский, занимавший в 1891 – 1896 гг. пост директора Горного департамента. В своем очерке «По горным делам. Юбилей горного ведомства», он удивлялся тому, что ни одно популярное периодическое издание не упустило шанса укольнуть или унизить горное ведомство в его 200-летний юбилей, вместо того, чтобы отметить те заслуги перед страной, которыми, благодаря своей неустанной деятельности, мог гордиться Горный департамент[24].
Однако горное ведомство действительно представляло собой «гнездо» или «клан» горных инженеров. Поскольку Устав Горный рекомендовал при замещении вакансий классных должностей в горном управлении отдавать предпочтение лицам, получившим высшее и среднее образование (ст. 70 Уст. Горн.), постольку все горное ведомство преимущественно было наводнено горными инженерами, закончившими Горный институт и, так или иначе, знакомыми между собой. Начиная свой служебный путь с должности рядового горного инженера в горном управлении или на частном предприятии, чиновник постепенно поднимался по бюрократической лестнице, обрастая знакомствами, связями, социальными «долгами» – кто-то когда-то оказал неоценимую услугу, продвинув по должности и т.д. И если ему удавалось достигнуть самой вершины, то уже было сложно просто так отделаться от этого социального шлейфа. Ярким тому примером служит судьба Н.А. Иосса (1845 – 1916). В 80-е – начале 90-х гг. XIX в. он служил на нижнетагильских заводах Е.П. Демидова[25], в 1890-х гг. Н.А. Иосса – профессор Петербургского Горного института, директором которого становится в начале 1900 г., а вскоре, в том же году, по представлению А.С. Ермолова, Н.А. Иосса назначается директором Горного департамента[26]. Естественно, что у него должны были остаться и остались самые тесные контакты с уральскими горными инженерами. Многие из нихх продвинулись не по государственной службе, а по частной, достигнув, например, места одного из директоров Главного правления акционированных уральских предприятий. Мог ли он не покровительствовать им, став главой горного ведомства?
Если же взять местный уровень управления горным ведомством – Уральское горное управление – то здесь все было еще проще. Так как штат горных инженеров был достаточно широк, и не на всех имелись вакансии на государственной службе по горному ведомству, инженеры, по представлению главного начальника горных заводов и утверждению министра, поступали служащими по горной части к уральским горнопромышленникам. Возникал вопрос, чьи интересы будут ему ближе: промышленника или горного ведомства? Собственно говоря, этот вопрос был поднят депутатом социал-демократической фракции от Пермской губернии Н.М. Егоровым в III Государственной Думе в марте 1909 г. при обсуждении сметы расходов Горного департамента. Уральский депутат критиковал горное ведомство, обвиняя его в пренебрежении интересами государства, называя горные управления «синекурами для горных инженеров и горных инвалидов»[27]. Дабы не быть «голословным» Н.М. Егоров зачитал депутатам статью из газеты «Уральская жизнь», где говорилось о полной фиктивности горного надзора: «…Все состоящие по Главному Горному Управлению состоят на службе у промышленников. Один хозяин дает чины, другой – деньги. Кому же вернее служат горные инженеры? Ясно, кажется, что в наш век нужнее. За промыслами и заводами со стороны Правительства надзирает такой же горный инженер (окружный), но уже действительный агент Правительства. Скажите, может ли он, по совести, надзирать за служащими промышленникам, являющимися в то же время его сослуживцами?…»[28]. В такой ситуации действительно было не понятно, выражаясь словами Н.М. Егорова, «где начинается наше горное управление и где начинается частный горный промышленник»[29]. А в условиях, когда главный начальник уральских горных заводов П.П. Боклевский позволял себе открытое фрондерство по отношению к своему непосредственному начальству, как-то раз заявив своим австрийским партнерам, что «угроза Директора (Горного департамента. – М.Д.) – закрыть фабрику (смело сказано), – глупость. Даже если бы Министр приказал ему это, он не исполнил бы беспрекословно этого приказания»[30]. При таком положении уральские горнозаводчики чувствовали себя под властью Уральского горного управления более чем уверенно. Несомненно, все их симпатии были на стороне горного ведомства, так как губернаторская власть доставляла слишком много хлопот, вмешиваясь во внутренние дела предприятия. И даже те «субсидии», которые заводчики регулярно выплачивали чинам горного управления, воспринимались ими скорее как вознаграждение за «неустанные» и «неусыпные» «труды» о попечении и заботе их об уральских предприятиях.
Однако такая идиллия Уральского горного управления и уральских горнозаводчиков была возможна лишь в периоды нормального функционирования предприятий, когда заводы более менее сводили концы с концами, не имели серьезных проблем с выплатой заработной платы рабочим, с поземельным устройством мастеровых, находились в хороших отношениях с прилегающими к заводам сельскими обществами, когда в России не было экономического кризиса и революции. Но таких идеальных периодов в истории уральской горной промышленности начала ХХ века не было. А разрешение всех указанных проблем, так или иначе, замыкалось на губернаторе.
Возьмем, к примеру, рабочий вопрос. Рабочий вопрос стоял на Урале в начале ХХ в. не менее, а иногда и гораздо более остро, чем в остальных других губерниях Российской Империи. Вызван он был целым комплексом причин, в том числе и кризисом перепроизводства на уральских заводах, а обострен – первой русской революцией 1905 – 1907 гг. Основная проблема заключалась в нехватке денег у владельцев предприятий на выплаты зарплат рабочим, отчего начинались забастовки. Иногда они принимали достаточно воинственный характер и требовались войска для их усмирения. Правом вызова и направления внутренних войск обладал только губернатор. И горнозаводчики пытались воздействовать на его положительное решение данного вопроса. Но очень часто губернатор вставал на сторону рабочих[31], считая их требования справедливым и законными, и отказывал в применении силы[32]. Тогда начиналась открытая, но опосредованная борьба: предприниматели пытались добиться через министра торговли и промышленности оказания давления на решение губернатора со стороны МВД, губернатор же доносил в МВД о необходимости принудить правления заводов выплатить полагающиеся рабочим зарплаты, и МВД передавал о том министру торговли и промышленности. Победа в этой борьбе, в зависимости от обстоятельств, доставалась то одной, то другой стороне.
Иногда же сам губернатор ходатайствовал перед правительством о выдаче владельцам предприятий ссуд или казенных заказов, руководствуясь при этом по-прежнему интересами рабочих[33]. А бывали случаи, когда губернатору удавалось убедить управляющего заводами в необходимости, хотя бы временно, уступить требованиям рабочих и, например, повысить заработную плату. Так, Н.А. Пивинский, главноуправляющий Пермским имением князя С.С. Абамелек-Лазарева, в письме к губернатору А.В. Болотову от 30 апреля 1906 г. сообщал, что «по мере возможности желание Вашего Превосходительства будет выполнено, т.к. если бы случились какие-либо недоразумения, то и.о. Управляющего Кизеловским округом получил указания сделать все возможные уступки (конечно, думаю не на всегда, а до времени, которое будет Вами признано удобным)»[34]. Это как раз тот случай, когда предприниматели осознавали реальную силу власти губернатора и невозможность ею пренебрегать. И во всех других кризисных и критических ситуациях, возникавших в ходе предпринимательской деятельности уральских горнопромышленников, голос начальника губернии звучал громче и внушительнее, был более основателен, нежели голос главного начальника уральских горных заводов.
Таким образом, одним из серьезных факторов взаимоотношений уральских горнозаводчиков и местной администрации в начале ХХ века являлась двуликость последней. Данную проблему можно рассматривать с двух противоположных позиций. Если следовать либерально-западнической концепции оценки государственных институтов администрирования, то подобное «разделение» властей, безусловно, будет представляться в самом положительном свете. Наличие двух взаимно независимых администраций создавало систему «сдержек и противовесов», которая должна была обеспечить в конечном итоге соблюдение интересов предпринимателей и исключить все возможный злоупотребления «административным ресурсом» как с одной, так и с другой стороны. Если же придерживаться принципа историзма, которым мы и руководствуемся при анализе исследуемого явления, то очевидно, что «двоевластие» на местах мешало реализации модернизационного плана правительства по развитию российской экономики. Во-первых, эффективность местного управления значительно снижалась, а это негативно отражалось на возможности региональной бюрократии последовательно проводить политику центральных ведомств на местах. А во-вторых, подобная система управления создавала у предпринимателей иллюзии о наличии простых способов разрешения принципиальных проблем в функционировании предприятий. В результате действительно необходимая модернизация горнозаводских хозяйств происходила необоснованно медленными темпами. И не исключено, что фактор «двоевластия» мог стать еще одной из причин (в ряду многих других) перманентного кризисного состояния уральских горных заводов в начале ХХ века.
Вместе с тем, «двоевластие» на местах лишь отражало в себе те противоречия, которые наличествовали в центральной системе государственного управления Российской Империей. Даже создание объединенного правительства не способствовало преодолению ведомственной борьбы в Совете министров. Соревновательный дух сам по себе несет положительный заряд лишь тогда, когда борьба является средством к достижению каких-либо позитивных результатов. Когда же победа в гонке становится самоцелью, плюс превращается в минус. К сожалению, в правительстве Российской Империи в последний период ее существования личные амбиции министра слишком часто брали верх над пользой общему делу.
[1] Общее Учреждение Губернское. Ст. 270. // Свод законов Российской Империи. Том II. Издание 1892 года. СПб. [1892]. Далее – СЗ РИ.
[2] Устав Горный. Ст. 61. пп. 1, 4. // СЗ РИ. Том VII. Издание 1912 года. СПб. [1912].
[3] Гессен В.М. Губернатор, как орган надзора. // Гессен В.М. Вопросы местного управления. СПб., 1904. С. 45.
[4] Имеется в виду то ведомство, в которое структурно входил Горный департамент. В разное время он находился в составе министерств: земледелия и государственных имуществ, финансов и, наконец, торговли и промышленности.
[5] Территориально закон определял уральскую горную область следующим образом: «Уральская – из губерний Пермской, Вятской, Оренбургской, Уфимской, области Уральской (за исключением Гурьевского и Эмбенского уездов), области Тургайской, уездов Никольского, Сольвычегодского, Яренского и Устьсысольского губернии Вологодской и уездов Березовского и Тюменского губернии Тобольской.» (п. 1. ст. 36 Уст. Горн.).
[6] Государственный архив Пермской области (далее — ГАПО). Ф.65. Оп.1. Д.137. Л.21.
[7] Гессен В.М. Указ соч. С. 59.
[8] Усиление губернаторской власти. Проект фон Плеве. СПб., 1907. С 5.
[9] Санкт-петербургский – егермейстер граф С.А.Толь, харьковский – шталмейстер князь И.М.Оболенский, псковский – в должности шталмейстера князь Б.А.Васильчиков, могилевский – д.с.с. Клингенберг, самарский – А.С.Брянчанинов. (Там же. С. 1).
[10] Там же. С. 24 – 25.
[11] ГА РФ. Ф. 102. ДП. 2-ое делопроизводство. Оп. 60. 1903 год. Д. 43. Л.д. 1 – 3. Так же см.: Устав Горный. Ст. 101. Приложение 1. // СЗ РИ. Том VII. Издание 1912 года. СПб. [1912].
[12] Всеподданнейший доклад министра финансов В.Н. Коковцова от 19 января 1905 года. // Рабочий вопрос в Комиссии В.Н. Коковцова в 1905 г. / С предисловием Б.А. Романова. М., 1926. С. 2.
[13] Джунковский В.Ф. Воспоминания: В 2 т. Т. 1. / Под общей ред. А.Л. Паниной; предисловие и примечания И.М. Пушкаревой и З.И. Перегудовой. М., 1997. С. 437.
[14] Кирьянов И.К., Рахшмир П.Ю. Преемственность и обновление: К эволюции института губернаторства в России. // Пермские губернаторы: традиции и современность. / Под ред. И.К.Кирьянова, В.В.Мухина. Пермь, 1997. С. 13 – 15.
[15] РГАДА. Ф. 1278. Строгановы.Оп. 4. Д. 88. Л.д. 30 – 30об.
[16] ГА РФ. Ф. 102. ДП. 4-е делопроизводство. Оп. 116. 1907 год. Д. 50. Ч. 2. Л. а. Л.д. 83об., 85 об.
[17] См. подробнее: Коробков Ю.Д. Социокультурный облик рабочих горнозаводского Урала (вторая половина XIX – начало ХХ века). М., 2003. С. 198 – 219.
[18] Отдельно можно упомянуть об убийстве эсером О.Е. Дулебовым в мае 1903 г. уфимского губернатора Н.М. Богдановича, вызвавшем, между прочим, бурю негодования и возмущения местного населения.
[19] РГАДА. Ф. 1278. Строгановы. Оп. 2. Д. 1586. Л.д. 1об.
[20] См.: Губернаторы Оренбургского края. Оренбург, 1999; Пермские губернаторы: традиции и современность. / Под ред. И.К.Кирьянова, В.В.Мухина. Пермь, 1997; Кантемирова Р.И. Государственное управление в Уфимской губернии во второй половине XIX – начале ХХ вв. Стерлитамак, 2000.
[21] ГА РФ. Ф. 102. ДП. 4-е делопроизводство. Оп. 116. 1907 год. Д. 50. Ч. 2. Л. а. Л.д. 85.
[22] Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. И -187. Оп. 1. Д. 35. Т. II. Л.д. 585; ГА РФ. Ф. 102. ДП. 6-е делопроизводство. Оп. 161. 1901 год. Д. 50. Ч. 9. Л.д. 25 – 25об.
[23] ГАПО. Ф. р-926. Оп. 1. Д. 73. Л. 2.
[24] Скальковский К.А. По горным делам. Юбилей горного ведомства // Скальковский К.А.Очерки и фантазии. СПб., 1903. С. 197 – 198.
[25] ИРЛИ РАН (ПД). Ф. 265. Архив журнала «Русская старина». Оп. 2. Д. 856. Л.д. 59об.
[26] ОР РНБ. Ф. 319. Н.А. Иосса. Д. 26. Л.д. 1об.; Скальковский К.А. Руководители русского горного дела за двести лет. // Скальковский К.А. Указ. соч. С. 235.
[27] Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. 1909 г. Сессия вторая. Часть III. СПб., 1909. С. 797.
[28] Там же. С. 799.
[29] Там же.
[30] ГА РФ. Ф. 586. В.К. Плеве. Оп. 1. Д. 1444. Л.д. 32.
[31] См. напр.: ГА РФ. Ф. 102. ДП.4-е делопроизводство. Оп. 116. 1907 год. Д. 50. Ч. 2. Л. а; Л. б; Л. в; Л. г; Оп. 117. 1908 год. Д. 50. Ч. 2. Л. а, Л. б.
[32] Там же. Оп. 116. 1907 год. Д. 50. Ч. 2. Л. а. Л.д. 43об.
[33] См. напр.: РГИА. Ф.37. Оп. 65. Д.1427. Л. 2 – 2об.; ГАПО. Ф.65. Оп.3. Д.694. Л.55.
[34] РГАДА. Ф. 1252. Абамелек-Лазаревы. Оп. 1. Д. 2328. Л.д. 260 – 260об.
Добавить комментарий