Алексеев-Апраксин А.М. (доцент СПбГУТиД)
Во времена смены государственного устройства, когда правосудие вершилось революционными трибуналами, а вся полнота гражданской власти переходила к революционным комитетам, когда большевики обещали «мир — народам», «землю — крестьянам», а «фабрики — рабочим», востоковедам гарантировалась возможность осуществлять научные и просветительские проекты.
Как известно, ученые не стали участвовать в акциях революционного саботажа, напротив, они проявили лояльность к Новой власти. Пытаясь сохранить интенсивность научных исследований, востоковедыактивизировали просветительскую работу, пропагандируя востоковедные знания среди широких слоев населения
Официальная позиция востоковедов о сотрудничестве с революционным правительством была заявлена в феврале 1918 на общем экстраординарном собрании Академии наук[1]. В поисках компромисса с новой властью, ратуя за создание учёным нормальных условий для научной деятельности, непременный секретарь Академии наук, министр просвещения при временном правительстве и консультант по охране художественных памятников при правительстве большевиков С. Ф. Ольденбург писал наркому просвещения А. В. Луначарскому: «Академия всё-таки полагает, что государство и власть в интересах настоящего и будущего страны должны принять меры к тому, чтобы работа научная была вообще возможна, ибо без неё оскудеют источники просвещения: неотложная задача поднять просвещение масс, слишком долго его лишённых, неисполнима без поддержки научных и культурных работников. Между тем мы видим, что ряды их тают с каждым днём – они или умирают от истощения, или заболевают, или, спасая жизнь, уезжают. Необходимо принять срочные меры к тому, чтобы остановить эту невозместимую гибель умственных сил страны».[2]
Принимая меры по сохранению художественных и научных фондов в новой общественно-политической среде, С. Ф. Ольденбург организовал в 1919 году беспрецедентное комплексное научно-просветительское мероприятие – «Первую буддийскую выставку». «В холодном, голодном и опустевшем городе Россия впервые знакомилась с образцами искусства одной из трёх мировых религий».[3]
Первая буддийская выставка в Петербурге проходила в здании Русского музея. В дополнение к свитковой живописи и скульптуре Тибета, Монголии, Бурятии, Китая и ряда других буддийских стран были представлены маски мистерии «цам» и первые фотографии монастырей Лхасы, Самье, Ташилунпо. Ольденбург писал: «Настоящая буддийская выставка – первая в Петербурге и устраивается при исключительно трудных условиях, как по перевозке, так и по приспособлению помещения, и потому она далеко не может исчерпать или даже дать сколько-нибудь полное представление о богатых буддийских материалах петербургских собраний. Музейный отдел полагает, однако, что даже и с этими невольными ограничениями выставка принесет пользу и возбудит интерес к мало у нас до сих пор известным в широких кругах народам, которые давно уже путём распространения замечательного учения Будды сумели объединить самых разнородных людей и развить в них чувство братства, ибо недаром община буддистов носит название общины четырех стран света».[4]
«Совмещение в одном мероприятии собственно выставки и лекционного цикла – характерная черта организации просветительской, да и научной работы послереволюционной России. С. Ф. Ольденбург, обобщая опыт деятельности Академии наук в 1917 – 1919 гг., отмечал, что печатная база Академии в те годы практически отсутствовала, и ученые стихийно избрали лекционную форму изложения своих научных результатов как наиболее эффективную в условиях того времени».[5]
Сокровища буддийского искусства, хранившиеся в музеях Петербурга-Петрограда, предстали перед новой публикой и были восприняты с большим интересом. Крупнейшие знатоки буддийской культуры Ф. И. Щербатской, О. О. Розенберг, Б. Я. Владимирцов, В. П. Алексеев и С. Ф. Ольденбург в доступной форме, для широкой аудитории, излагали историю буддизма, мировоззренческие основы и особенности религиозной жизни на всем ареале распространения этого учения. Экспонаты для выставки были предоставлены Музеем антропологии и этнографии, Русским музеем (секции буддизма и Дальнего Востока), и Азиатским музеем с незначительными дополнениями из частных коллекций.
В год проведения «Первой буддийской выставки» петербургский дацан – ценнейший источник информации, детище петербургских востоковедов, был полностью разгромлен и разграблен.[6] В поисках сокровищ размещенные на постой красноармейцы разбили большую храмовую статую Будды и в азарте погрома уничтожили уникальную библиотеку, включавшую в свой состав канджур – компендиум буддийской философии и культуры, более 100 томов. Бесследно исчезли предметы, имевшие хоть какую-нибудь ценность: серебряные жертвенные вазы, мебель, драпировки из китайской парчи, позолоченные, медные и бронзовые статуэтки.
После обращения востоковедов в Народный Комиссариат Иностранных Дел, воинская часть всё же покинула территорию дацана, и в разбитом храме смогла разместиться неофициальная Тибетская миссия, к которой в 1922 присоединилась, созданная А. Доржиевым миссия Монголии.
Атмосферу 1920-х годов достаточно точно отражает удостоверение, выданное видному коллекционеру и пропагандисту восточной культуры Эсперу Эсперовичу Ухтомскому[7], который, передав государству свои уникальные буддийские коллекции (сегодня – это основная часть Эрмитажной коллекции), работал «ассистентом-хранителем Дальневосточного отделения Русского музея, научным сотрудником истории материальной культуры, а также сотрудником Пушкинского дома, Музея антропологии и Русского комитета для изучения Азии. «В дополнение и подтверждение ранее Музеем антропологии и этнографии при Российской Академии Наук выданных свидетельств относительно музейного имущества (китайских предметов) в квартире гражданина Э.Э. Ухтомского, которое составляет советскую собственность как пожертвованное им после своих неоднократных поездок в Азию, музей снова обращает внимание властей Детского Села, что вверенная им жертвователю (Ухтомскому, жив. по Оранжерейной 5/34) коллекция, в которую входят вазы, боги, китайская чёрная мебель, вышивки, ткани, халаты, многочисленные свитки шелков всевозможного цвета, тщательно подобранные для наглядности туземного производства, курительные свечи и т.п., ни в коем случае конфискации и даже опечатанию не подлежат. Напротив, Ухтомскому поручено научное описание всех этих ценных предметов и тканей. Недопущение его до них представляет ущерб для музея. Как только дозволят условия транспорта, китайская коллекция будет перевезена в Музей в Петрограде, пока же она всего сохраннее в квартире Ухтомского, при его научной работе».[8] Это удостоверение было призвано охранить ученого от произвола местной власти.
Помимо художественных и просветительских программ в тяжелейших условиях востоковеды продолжали осуществлять и другие научные проекты, учреждали новые институты. 20 октября 1920 года в Петрограде был открыт Центральный институт живых восточных языков, в который Монгольский комитет направлял на учёбу молодых и талантливых монголов, бурят и тибетцев.
В конце 20-х годов изучение крупнейших центров живой буддийской традиции было продолжено в рамках созданного при Российской Академии наук – Института буддийской культуры. Помимо всестороннего изучения буддийских текстов по онтологии и теории познания (цема), учёные ИНБУКа собирали материалы по истории буддизма, вели большую словарно-терминологическую работу.
Несмотря на тяжелые материальные условия, буддологи продолжали снаряжать научные экспедиции в буддийские монастыри Забайкалья и Монголии. В них участвовали лучшие специалисты по Индии, Тибету и Монголии, такие как А. И. Востриков, Б. В. Семичов, Е. Е. Обермиллер, М. И. Тубянский, Н. Н. Поппе, Б. Я. Владимирцов, Ф. И. Щербатской.
ИНБУК плодотворно работал до 1930 года, пока не влился в только что образованный Институт востоковедения на статусе индо-тибетского кабинета. Однако большинству многообещающих проектов было сбыться не суждено. Наступали времена, когда все буддологические разработки сворачивались по причинам их «вне научного характера».
[1] см. Документы по истории АН СССР. 1917 – 1925. М., 1986. С. 12
[2] Документы по истории АН СССР. 1917– 1925. М., 1986. С.100
[3] Альбедиль М.Ф. Кунсткамера и буддизм в России. Этнографические тетради. 1993. Вып. 1. С. 107
[4] Ольденбург С.Ф.. I буддийская выставка в Петербурге. Буддийский взгляд на мир. С-Пб., 1994. С. 420.
[5] Ермакова. Т.В. Буддийский мир глазами росс. исследователей XIX – первой трети XX века, С-Пб., С. 213
[6] Буддийские ламы покинули дацан ещё в 1917 году
[7] (ЦГИА, ф. 1072, оп 133, ед. хр.422; оп.1, ед. хр.2; №4, л.1-2).
[8] ЦГИА, ф.1072, оп.2 цит. по Буддизм и литературно-художественное творчество народов Центральной Азии. Новосибирск. Наука, 1985. С. 115
Добавить комментарий