Б.Б. Пак
На рубеже XIX и XX в. резко обострились противоречия между Россией и Японией. Но российское правительство из-за экономической, финансовой и военной слабости на Дальнем Востоке России не было готово к тому, чтобы путем войны разрешить в свою пользу корейский вопрос. К тому же в правящих кругах России не было единства в вопросах дальневосточной политики: министр финансов С.Ю. Витте и его единомышленники стремились к «мирному» завоеванию экономического господства в странах Дальнего Востока, в том числе и в Корее. Другая очень влиятельная и реакционная группировка стояла за проведение завоевательной политики на Дальнем Востоке. Эта группировка, взгляды которой разделял император Николай II, получила в истории название «безобразовской шайки» – по имени возглавлявшего ее А.М. Безобразова. Усиление влияния «безобразовской шайки» на внешнюю политику России сыграло роковую роль в возникновении между Россией и Японией войны, которая стала переломным моментом в истории Кореи и российско-корейских отношений.
Но главной причиной возникновения войны явилось стремление Японии к установлению своего полного экономического и политического господства на Корейском полуострове. С этой целью японские дипломаты уже в 1900 г. решили использовать антиимпериалистическое восстание ихэтуаней в Китае, уверяя иностранных представителей, что ««ихэтуань» в Китае и «ыйбён» в Корее есть одна и та же организация», что действия ихэтуаней могут распространиться в сторону корейской границы и что в этом случае на корейскую территорию должны быть введены японские войска.
Опасаясь, что в случае ввода в Корею иностранных войск ее постигнет та же участь, что и Китая, на территорию которого были введены войска держав для подавления ихэтуаней, корейский император Коджон возбудил вопрос о нейтрализации Кореи, видя в ней средство защиты от японских притязаний. Этой идеи Коджон придерживался до конца русско-японской войны. В Министерстве иностранных дел России с одобрением отнеслись к идее о нейтрализации Кореи. Поэтому посланнику в Корее А.И. Павлову дали предписание вступить в переговоры с корейским правительством, заявить, что признание Кореи нейтральным государством при прямом участии России может стать одним из способов защиты Кореи от японских притязаний, и спросить, возможно ли в случае необходимости открытое обращение императора Кореи сначала к России, а затем и другим державам с ходатайством о нейтрализации страны. Одновременно российскому посланнику в Токио В.П. Извольскому также было поручено приступить к переговорам с японским правительством об условиях нейтрализации Кореи[1].
Ответ корейского правительства на заявление А.И. Павлова задерживался. Это было связано с резко отрицательным отношением Японии к идее нейтрализации Кореи. Токийское правительство объявило об отказе вести переговоры о нейтрализации Кореи до тех пор, пока русские не выведут свои войска из Манчжурии, которые были введены в 1900 г. для усмирения ихэтуаней. Таким образом, японское правительство объединило маньчжурский вопрос с корейским. Это придавало корейскому вопросу большую остроту и делало его трудноразрешимым, ибо в Петербурге считали маньчжурский вопрос исключительной прерогативой переговоров между Россией и Китаем.
В беседе с А. И. Павловым, посетившим в конце апреля – начале мая 1900 г. Токио, Ито Хиробуми вместо переговоров о нейтрализации Кореи высказался за заключение нового японо-русского соглашения по корейскому вопросу, которое разделило бы взаимные сферы контроля в управлении Кореей[2]. Однако в связи с последовавшей после этого в июне 1901 г. отставкой Ито Хиробуми и приходом к власти кабинета генерала Кацуры Таро, ставленника крайне агрессивно настроенных милитаристских кругов японской военщины, переговоры были прерваны. Они возобновились только в ноябре 1901 г., когда японское правительство в целях ускорения подписания союзного договора с Англией прибегло к дипломатическому маневру и отправило в Петербург для переговоров по корейскому вопросу Ито Хиробуми.
30 ноября 1901 г. Ито Хиробуми после продолжительной беседы с В. Н. Ламздорфом представил в письменном виде условия нового соглашения о Корее, которые предусматривали взаимные гарантии независимости Кореи; взаимные обязательства не пользоваться корейской территорией для стратегических целей и не прибегать на корейском прибрежье к военным мероприятиям, которые могли бы подвергать опасности свободу прохода через Корейский пролив; признание Россией свободы действий Японии в Корее в политическом, промышленном и коммерческом отношениях и исключительные права Японии оказывать помощь Корее, в том числе и военную, для подавления восстаний и беспорядков[3]. Русский проект соглашения также включал пункты, касающиеся независимости Кореи, обязательства сторон не пользоваться корейской территорией в стратегических целях и свободы прохода по Корейскому проливу. Он предусматривал и предоставление Японии права оказывать Корее военную помощь, но при условии, что японские войска будут отправляться в Корею по предварительному соглашению с Россией. Япония, в свою очередь, согласно пункту VI русского проекта, должна была дать обязательство признавать преимущественные права России во всех прилегающих к русской границе областях Китая.
При обсуждении русских предложений С. Ю. Витте указывал, что вопросу о соглашении с Японией он придает «первостепенное значение» и считает его для России, до окончания постройки маньчжурской железной дороги, большего заселения восточных окраин страны, организации Заамурского военного округа и укрепления Порт-Артура, «не только желательным», но и «существенно необходимым». Витте полагал, что если мирным путем не будут устранены существующие недоразумения по корейским делам, то Россия окажется под угрозой вооруженного столкновения с Японией, что явилось бы для России «большим бедствием». «Кроме того, и это главное, – писал он В. Н. Ламздорфу, – в глазах русского общества война с Японией из-за обладания далекой Кореей вызовет лишь отрицательное отношение, а на почве скрытого неудовольствия могут сильно обостриться те нежелательные, тревожные явления нашей внутренней общественной жизни, которые и ныне в мирное время дают себя чувствовать»[4].
Ито Хиробуми, который, не дожидаясь ответа от русского правительства на свои предложения, уехал в Берлин, 23 декабря передал в Петербург, что он сомневается в целесообразности рекомендовать русский проект своему правительству «в качестве основы будущих переговоров». Да в этом и не было надобности. Для правительства Кацуры Таро миссия Ито Хиробуми в Петербург была лишь дымовой завесой, под прикрытием которой происходили переговоры с Англией, закончившиеся 30 марта 1902 г. подписанием англо-японского союзного договора.
Подписание 30 марта 1902 г. англо-японского союзного договора явилось другим важным международным актом, мешавшим российской дипломатии в ее усилиях по отстаиванию независимости и территориальной целостности корейского государства от японских притязаний накануне русско-японской войны. Англия и Япония по этому договору признавали независимость Китая и Кореи. Но в статье I оговаривалось, что Великобритания имеет свои специальные интересы в Китае, а Япония – в Корее, и что договаривающиеся стороны признают допустимым для каждой из них «защищать эти интересы, если им будут угрожать либо агрессивные действия какой-нибудь другой державы, либо беспорядки, возникающие в Китае или в Корее и вызывающие необходимость вмешательства той или другой из высоких договаривающихся сторон для охраны жизни или имущества ее подданных»[5].
Нет сомнения в том, что под «третьей державой» подразумевали Россию, что в своей агрессивной политике против Кореи Япония получила полную поддержку со стороны Англии. Поэтому соглашение между Англией и Японией способствовало дальнейшей активизации захватнической политики японского империализма в Корее. 20 июля 1902 г. А. П. Извольский доносил В. Н. Ламздорфу, что «союз этот призван играть первенствующую роль на всем Дальнем Востоке и подчинить своей гегемонии не только Китай, но и второстепенные государства вроде Кореи и Сиама»[6].
Корейский император Коджон еще 4 февраля 1902 г. во время аудиенции русского посланника А.И. Павлова передал ему, что японцы уже с конца 1901 г. пытаются навязать Корее секретный договор, направленный против России. Речь шла о том, что во время пребывания в Токио министра иностранных дел Кореи Пак Чесуна председатель палаты пэров японского парламента Коноэ Ацумато в переговорах с ним прямо указывал, что целью японо-корейского союзного договора должно быть устранение влияния России на Корейском полуострове и тесное сближение Кореи с Японией. Содержание разработанного японцами текста договора сводилось к следующему:
«1. В случае вооруженного столкновения между Кореей и Россией и недостаточности вооруженных сил края должна обратиться за помощью к Японии.
2.В случае финансовых затруднений и надобности в заключении иностранного займа Корея должна обратиться к японскому правительству.
3. Японское правительство обещает доставить в Сеул и выдать императору всех укрывшихся в Японии корейских эмигрантов»[7].
По получении от А.И. Павлова донесения с приведенными сведениями о намерениях японцев в Корее, Министерство иностранных дел России поручило русскому поверенному в делах в Корее предложить корейскому императору ответить решительным отказом на предложения японцев о союзе против России, от которой Корея не может ожидать «враждебных действий»[8].
Но происки японских дипломатов в Корее продолжались. Передавая Пак Чесуну официальное сообщение японского правительства о подписании Японией с Англией союзного договора, японский посланник в Сеуле Хаяси Гонскэ объяснил значение этого договора решением Англии и Японии объединить свои вооруженные силы, чтобы воспрепятствовать осуществлению завоевательных планов России сначала в отношении Маньчжурии, а затем и Кореи, Хаяси Гонскэ настаивал на безотлагательном заключении между Японией и Кореей секретного союзного договора, запугивая Коджона и его министров тем, что ближайшим следствием англо-японского союзного договора явится война Японии в союзе с Англией против России[9].
Серьезным препятствием на пути укрепления русско-корейских отношений в условиях обостряющихся противоречий между Россией и Японией на Дальнем Востоке в начале ХХ столетия явились и авантюристические действия «безобразовской шайки», основавшей сперва Восточно-Азиатскую промышленную компанию, а затем Русское лесопромышленное товарищество на Дальнем Востоке.
История создания этих предприятий восходит еще к 1896 г., когда между корейским правительством и владивостокским предпринимателем Ю.И. Бринером было подписано соглашение об образовании «Корейской лесной компании»[10], которая получила сроком на 20 лет исключительное право ведения лесных операций на острове Уллындо в Японском море и на лесных массивах в верховьях р. Туманган и в системе р. Амноккан, известных под названием Ялуцзянские леса. Соглашение было подписано при условии, что корейское правительство будет являться владельцем четверти всего имущества компании и получать четверть всей ее прибыли, а с компании не будут взиматься никакие пошлины или подати за пользование лесом. К рубке леса компания обязывалась приступить в течение года после заключения контракта.
По плану учредителей «Корейская лесная компания» должна была стать крупным предприятием по эксплуатации лесов. Однако ее деятельность не получила широкого развития. Вплоть до декабря 1898 г., несмотря не неоднократные предупреждения корейского правительства о необходимости начать работы до истечения годового срока[11], Ю.И. Бринер не смог наладить рубку леса по причине недостаточности капитала и рабочей силы.
В 1898 г. делом компании Бринера заинтересовался назначенный российским поверенным в делах в Сеуле Н.Г. Матюнин, который привлек к этому делу также полковника В.М. Вонлярлярского, а через посредство последнего и А.М. Безобразова. Кроме того, Безобразову удалось заинтересовать корейской лесной компаний и некоторых лиц из ближайшего окружения Николая II – великого князя Александра Михайловича, графа И.И. Воронцова-Дашкова, князя Ф.Ф. Юсупова, адмирала А.М. Абазу и др., которые стали выступать за «корейское направление» политики правительства на Дальнем Востоке, в отличие от сторонников «маньчжурского направления» в лице группы С.Ю. Витте – В.Н. Ламздорфа – А.Н. Куропаткина (военный министр)[12]. А. М. Безобразову и И.И. Воронцову-Дашкову удалось убедить Николая II в том, что приобретение у Ю.И. Бринера концессии на разработку лесных богатств в системе рек Туманган и Амноккан и учреждение на ее основе Восточно-азиатской промышленной компании будет для России прибыльным. Николаю II понравилась идея приобретения Россией крупных частных компаний в Корее, ибо это давало бы ей право вмешиваться в корейские дела и тем самым создавать препятствие японскому влиянию.
В течение 1900-1901 гг. группе А.М. Безобразова удалось организационно оформить Восточно-Азиатскую промышленную компанию (с капиталом 2 млн. руб.), район деятельности которой распространялся в пределах России на сучанский участок, а за ее пределами – на бассейн рек Туманган и Амноккан на левом, корейском берегу реки с его обширными лесными угодьями. Кроме того, удалось добиться согласия корейского правительства на продление срока начала работ по рубке леса до весны 1903 г. На компанию, которой предстояло стать доминирующим частным предприятием в трех северных провинциях Кореи, возлагались задачи организации такого лесного дела, которое могло бы успешно конкурировать на международном рынке с американскими лесными предприятиями[13].
Закрепившись на левом (корейском) берегу р. Амноккан, группа А.М. Безобразова решила обеспечить такие же права и привилегии и на правом (китайском) берегу реки. В ходе реализации планов А.М. Безобразова вопрос о концессии на р. Амноккан дважды обсуждался на Особом совещании (первое состоялось 8 апреля 1903 г., второе – 20 мая), в результате чего был выработан «новый курс» политики России в отношении Кореи и Маньчжурии, суть которого сводилась к тому, чтобы, во-первых, удержать за Россией Маньчжурию, не выводя оттуда введенные в ходе восстания ихэтуаней войска и даже еще более усилив их, во-вторых, не допустить в Маньчжурию иностранцев и их капиталы, в третьих, под видом обеспечения интересов безопасности укрепиться в Корее[14].
В июне 1903 г. для эксплуатации корейского и маньчжурского лесов было учреждено «Русское лесопромышленное товарищество на Дальнем Востоке», в списке учредителей которого были представители высшей аристократии, придворных кругов и приближенных царя. Согласно уставу, товарищество учреждалось для эксплуатации в пределах Маньчжурии, Кореи и Приморской области лесных концессий, рудных богатств, рыбных и звериных промыслов, судоходства, торговли и др. промышленных и торговых предприятий[15]. Для установления связи между правительством и управлением товарищества Николай II возвел А.М. Безобразова в звание статс-секретаря.
Получив такое высокое звание, Безобразов сразу же приступил к реализации военно-политических планов учредителей лесопромышленного товарищества – отправлению на корейскую территорию переодетых в корейскую одежду русских солдат и 3-тысячный отряд китайских хунхузов для рубки леса, а для их подкрепления выставить на р. Амноккан 4 охотничьих отряда и 600 конных стрелков. Агенты товарищества стали приобретать у местных корейских жителей участки земли для устройства лесопильных заводов и приступили даже к проведению телеграфной линии Ёнампхо-Ыйджу. Эти действия корейские и японские историки рассматривали как «оккупацию русскими войсками Ёнампхо»[16].
Так началась реализация так называемого «нового курса» политики России в отношении Маньчжурии и Кореи.
Действия «безобразовцев» на р. Амноккан, особенно, появление русской стражи на территории лесной концессии вызвали недовольство корейского правительства. Оно запретило продажу русским земельных участков, требовало прекращения сооружения телеграфной линии, вывода русских солдат и офицеров с корейского берега р. Амноккан. Положение усугублялось тем, что действия «безобразовцев» воспринимались японским правительство как непосредственная угроза экономическому господству Японии в Корее. Такого же мнения придерживались и англичане, которые подстрекали японцев к войне против России. Чувствуя поддержку Англии, японское правительство в апреле 1903 г. потребовало от корейского правительства в виде компенсации за предоставление русским права эксплуатации лесных богатств открытия Ыйджу или другого порта на р. Амноккан для иностранной торговли. Это явилось еще одной дополнительной областью острого соперничества между Японией и Россией в Корее.
Император Коджон, рассчитывая на поддержку России ,отказывался выполнить требования японского правительства. Он объявил русскому посланнику в Сеуле А.И. Попову, что он решил не открывать порта на Ялу (Амноккан) и надеется, что в случае возникновения затруднений с Японией Россия не оставит Корею без своей поддержки. В такой обстановке в июле 1903 г. в Порт-Артуре состоялось Особое совещание с участием военного министра А.Н. Куропаткина, посланников в Пекине и Сеуле, начальника Квантунской области генерал-адъютанта Е.И. Алексеева, А.М. Безобразова и др., которое пришло к следующему заключению:1) поддержка, которая может быть оказана корейскому императору в вопросе о недопущении открытия порта на р. Амноккан, не должна сопровождаться «риском войны»; 2) сделать корейскому и японскому правительствам заявление, что открытие порта на и. Амноккан признается противным интересам России и что русское правительство в случае открытия порта на р. Амноккан предпримет ответные меры[17].
Таким образом, Особое совещание в Порт-Артуре решительно выступило против открытия порта на р.Амноккан, чего требовало от корейского правительства Япония, не обещая корейскому императору Коджону никаких решительных выступлений в защиту Кореи в случае, если корейское правительство откажется принять японские требования.
Между тем в августе 1903 г. японское правительство возобновило требования об открытии корейских портов на Амноккане. 12 августа император Коджон секретно сообщил А. И. Павлову содержание заявления Хаяси Гонскэ, в котором говорилось, что действия русских на р. Амноккан и их военные приготовления в Маньчжурии убеждают японское правительство в несомненности агрессивных замыслов России против Кореи и ввиду этого оно в целях ограждения неприкосновенности Кореи намерено отправить на р. Амноккан 45 тыс. солдат и оккупировать Инчхон, Пхеньян, Ыйджу и весь корейский берег реки. Через два дня после этого Хаяси Гонскэ вручил корейскому министру иностранных дел ноту, в которой японское правительство протестовало против действий лесопромышленного товарищества и угрожало захватить соответствующие земельные участки, если корейское правительство не уничтожит немедленно заключенное между ним и лесной компанией соглашение о выделении русским земельного участка в Ёнампхо[18].
Соглашение об отводе Русскому лесопромышленному товариществу на Дальнем Востоке земельного участка в Ёнампхо, о котором говорилось в ноте Хаяси Гонскэ, было подписано еще 20 июля 1903 г. уполномоченным лесопромышленного товарищества бароном Гинцбургом и комиссаром корейского правительства по лесному делу Чо Сенхёбом. Но затем А. И. Павлов и министр иностранных дел корейского правительства Ли Дочхэ признали желательным исправить некоторые положения заключенного соглашения. Вскоре был составлен окончательный текст исправленного соглашения, который получил одобрение и со стороны императора Коджона. Подписание этого исправленного текста Ли Дочхэ назначил на 27 августа 1903 г.[19]
Но требования японского правительства сильно поколебали позицию корейского правительства. 19 августа Ли Дочхэ конфиденциально сообщил А. И. Павлову, что император Коджон вынужден дать согласие на открытие Ыйджу для иностранной торговли, надеясь этим примирить японское правительство с отводом лесопромышленному товариществу земельного участка.
22 августа В. Н. Ламздорф телеграфировал А. И. Павлову, что согласно указанию Николая II «недопушение в Ыйджу экстерриториального сеттльмента составляет необходимое условие для ограждения наших интересов». Корейский император, которому Павлов сообщил содержание этой телеграммы, ответил, что он не дал еще согласие на открытие Ыйджу, но вынужден будет уступить японцам, если русское правительство не гарантирует поддержку Корее. А. И. Павлов заверил корейского императора лишь в том, что «Корея всегда может рассчитывать на искреннее расположение и нравственную поддержку России»[20].
Такое неопределенное заявление, не подкрепленное какими-либо конкретными действиями русского правительства, не удовлетворило корейского императора и его окружение. И когда 27 августа барон Гинцбург явился в корейское министерство иностранных дел с готовым к подписанию экземпляром текста исправленного соглашения об отводе земельного участка лесопромышленному товариществу, Чо Сенхёб заявил, что подписание соглашения не состоится вследствие того, что он не получил окончательного ответа министра иностранных дел Ли Дочхэ[21]. А. И. Павлову передали, что корейский император приказал отложить на несколько дней подписание соглашения. В этой связи следует обратить внимание на одну немаловажную деталь. Император Коджон одновременно с указанием отложить подписание соглашения отправил в японскую миссию придворного сановника, чтобы тот предложил Хаяси Гонскэ срочно представить Коджону протест, который послужил бы корейскому правительству оправданием для отказа от подписания соглашения с русскими. Это была вполне продуманная и целенаправленная политика, рассчитанная на использование противоречий между Японией и Россией. Хаяси Гонскэ не заставил себя долго ждать. Он немедленно объявил, что в случае отвода корейским правительством лесопромышленному товариществу участка земли Япония потребует открытия порта Ёнампхо, где решила обосноваться лесная концессия. Он угрожал также, что Япония прервет дипломатические отношения с Кореей и потребует открытия всей корейской территории иностранным державам[22].
В сентябре 1903 г. корейское правительство сообщило А. И. Павлову, что вопрос об отводе лесопромышленному товариществу участка в Ёнампхо должен обсуждаться и решаться на Государственном совете. Павлов ответной нотой напомнил правительству Кореи историю соглашения об участке земли в Ёнампхо, оставшегося не подписанным не по вине лесопромышленного товарищества, и официально заявил, что «императорское правительство признает факт отвода лесопромышленному товариществу земельного участка в Ёнампхо окончательно совершившимся и что лесопромышленное товарищество будет распоряжаться им для своих надобностей независимо от того, какое решение последует со стороны Государственного совета, и от того, будет или нет подписан исправленный текст соглашения»[23]. Однако соглашение так и осталось неподписанным и в последующие годы.
С другой стороны, Япония упорно продолжала настаивать на открытии Ыйджу. 15 октября 1903 г. она потребовала немедленного открытия порта Ёнампхо. Корейский император решил передать это дело на рассмотрение Государственного совета. Но в день, когда было назначено заседание совета, все его члены по негласному распоряжению самого же императора Коджона оказались «больными». Заседание не состоялось. Вопрос об открытии Ёнампхо снова остался нерешенным. Тогда японское правительство решило прибегнуть к новым запугиваниям. Через посланника в Сеуле оно довело до сведения корейского императора о решении отправить в Корею несколько десятков тысяч солдат для занятия ее северных провинций, чтобы «защитить» свои интересы, так как Россия не выполнила свои обязательства и не вывела свои войска из Маньчжурии.
Таким образом, вплоть до конца ноября 1903 г. вопрос об открытии порта на р. Амноккан не был решен. На решение этого вопроса, как и вопроса о лесопромышленном товариществе, значительное влияние оказывали русско-японские переговоры по корейскому и маньчжурскому вопросам.
После Особого совещания в Порт-Артуре Николай II пошел дальше в своих уступках «безобразовской шайке». В августе 1903 г. он учредил дальневосточное наместничество во главе с генерал-адъютантом Е.И. Алексеевым, которому отныне подчинялись Приамурский генерал-губернатор, военный губернатор Приморской области, все расположенные на Дальнем Востоке сухопутные войска и морские силы, дипломатические сношения с Китаем, Японией и Кореей, дела гражданского управления и т.д. Николай II также учредил и возглавил Особый комитет по делам Дальнего Востока, наделенный высшей властью над дальневосточным наместничеством.
Все эти меры Николая II означали торжество внешнеполитического курса «безобразовцев». В этой обстановке несогласная с политикой Николая II и действиями «безобразовской шайки» группа министра финансов С.Ю. Витте , министра иностранных дел В.Н. Ламздорфа и военного министра А.Н. Куропаткина сделала попытку повлиять на Николая II. По ее настоянию 14 августа 1903 г. было созвано Особое совещание министров иностранных дел, финансов и военного для решения вопросов политики России в отношении Маньчжурии и Кореи. При обсуждении вопроса «Об отношении России к корейским делам» министры высказались за то, чтобы в интересах разрешения маньчжурского вопроса воздержаться «от всякой активной политики в Корее, могущей привести к военному столкновению с Японией». Но при этом министры оговорили, что Россия желает сохранить в силе все существующие договоры и будет стремиться к поддержанию независимости Кореи. ПО маньчжурскому вопросу совещание приняло решение не выводить войска из Маньчжурии. Это прямо противоречило русско-китайскому договору 8 апреля 1902 г. о выводе войск из Маньчжурии, согласно которому Россия обязывалась завершить окончательную эвакуацию своих войск, введенных на территорию Маньчжурии в связи с восстанием ихэтуаней, к 9 октября 1903 г.
По вопросу же о деятельности Русского лесопромышленного товарищества совещание признало, что в интересах России необходимо прекратить реализацию его военно-политической программы и поставить его работу на чисто коммерческие начала, передать товарищество совершенно частному обществу, которое в то же время пользовалось бы содействием со стороны правительства[24].
Таким образом, решения Особого совещания от 14 августа 1903 г. показывают, что три министерства – иностранных дел, финансов и военное, несмотря на попытки оказывать сопротивление «новому курсу» политики России на Дальнем Востоке, в целом стали приспосабливаться к этому курсу, которого придерживались Николай II и «безобразовцы».
На политику России в Корее накануне русско-японской войны 1904-1905 гг. значительное влияние оказывали русско-японские переговоры по корейскому и маньчжурскому вопросам, которые начались с представления японским посланником в Петербурге С. Курино в МИД России в январе 1903 г. проекта нового японо-русского соглашения относительно Кореи. Еще в мае 1902 г. японский посланник в Петербурге С. Курино обратился к В. Н. Ламздорфу с предложением возобновить обсуждение тех вопросов, которые были выдвинуты Ито Хиробуми в Петербурге в 1901 г. и которые остались без разрешения в связи с подписанием в 1902 г. Японией союзного договора с Англией. В начале 1903 г. С. Курино представил в Министерство иностранных дел России проект соглашения относительно Кореи, который, помимо пунктов, касающихся взаимных обязательств гарантировать независимость и территориальную целостность Кореи и не пользоваться ее территорией в военных целях, содержал два совершенно новых требования: 1) предоставить Японии право ввести в Корею и содержать там добавочное количество воинских частей; 2) отменить предшествующие русско-японские соглашения по корейскому вопросу[25].
МИД России, обсудив предложения С. Курино на совещании 24 января 1903 г. пришло к заключению, что Россия готова пойти на временный компромисс с Японией по корейским делам путем некоторых уступок, но при сохранении тех прав и преимуществ, которые были ей представлены предыдущими соглашениями с Японией в 1896-1898 гг. В инструкции российскому посланнику в Токио Р.Р. Розену заключения МИДа были детализированы. В указанной инструкции указывалось, что Россия могла бы предоставить Японии свободу в организации и контроле внутреннего управления Кореи и предоставить Японии право на устройство и эксплуатацию корейских железнодорожных, почтовых и телеграфных сообщений. Взамен этих уступок, за Россией должно быть сохранено признанное уже прежними соглашениями право содержать в Корее одинаковое с Японией количество войск и право потребовать включения в соглашения пунктов, касающихся взаимного (как со стороны России, так и со стороны Японии) обеспечения независимости Кореи и целостности ее территориальных владений. Кроме того, инструкция указывала на необходимость включения в текст нового русско-японского соглашения пунктов о взаимной гарантии России и Японии не пользоваться корейской территорией для военных и стратегических целей и т.д.[26]
Все эти указания были направлены к тому к тому, чтобы предотвратить военное столкновение с Японией путем предоставления ей больших льгот и прав во внутреннем управлении Кореи. Однако попытки избежать войны были обречены на неудачу, ибо Япония продолжала курс на подготовку и развязывание ее в ближайшем будущем.
12 августа 1903 г. японский посланник С. Курино вручил министру иностранных дел России документ с изложением основных принципов соглашения между Японией и Россией. Он гласил:
«1. Взаимное обязательство уважать независимость и территориальную неприкосновенность Китайской и Корейской империй и поддерживать равное благоприятство для торговли и промышленности всех наций в этих странах.
2. Обоюдное признание преобладающих интересов Японии в Корее и специальных интересов России в железнодорожных предприятиях в Маньчжурии, и права Японии принимать в Корее, права России принимать в Маньчжурии такие меры, какие могут оказаться необходимыми для охраны их соответственных, выше определенных интересов, подчиненных, однако, постановлениям первой статьи настоящего соглашения.
3. Взаимное обязательство со стороны России и Японии не препятствовать развитию таких промышленных и торговых действий, соответственно: Японии – в Корее, а России – в Маньчжурии, которые не противоречат постановлениям первой статьи настоящего соглашения.
Дополнительное обязательство со стороны России не мешать могущему быть продолжению Корейской железной дороги в Южную Маньчжурию на соединение с Восточно-Китайской и Шанхайгуань-Ньючжуанской линиями.
4. Взаимное обязательство, что в случае необходимости для Японии послать войска в Корею, а для России – в Маньчжурию, с целью или охраны интересов, упомянутых в статье 2-й настоящего соглашения, или подавления восстания или беспорядков, рассчитанных на создание международных осложнений, отправленные таким образом войска не будут ни в коем случае превосходить число действительно потребное, и затем отзовутся, как только выполнят свое назначение.
5. Признание со стороны России исключительного права Японии подавать советы и помощь Корее в интересах реформ и доброго управления, включая сюда и необходимую военную помощь.
6. Настоящее соглашение должно заменить все прежние соглашения между Россией и Японией относительно Кореи»[27].
Обсудив японский проект соглашения, в Министерстве иностранных дел России пришли к заключению, что японская сторона в обмен на установление преобладающего влияния Японии в Корее признает за Россией лишь ее специальные интересы в железнодорожном деле в Маньчжурии и к тому же предлагает соединение Корейской железной дороги с КВЖД, если со временем эта дорога будет доведена до р. Амноккан. Тем самым Япония поставила перед собой задачу отменить стеснительные для себя статьи соглашений, особенно Московского протокола 1896 г., добиться признания свободы действий Японии в Корее и признания Россией прав Японии вмешиваться в дела Маньчжурии. Российская дипломатия решила предложить подписать соглашение только по корейскому вопросу, считая, что Япония должна признать Маньчжурию стоящей всецело вне сферы ее интересов. Именно в таком духе был составлен русский проект соглашения, врученный в сентябре 1903 г. Р. Р. Розеном С. Курино:
«1. Взаимное обязательство уважать независимость и территориальную неприкосновенность Корейской империи.
2. Признание Россией преобладающих интересов Японии в Корее и права Японии подавать советы и помощь Корее, в видах улучшения гражданского управления империи, без нарушения постановлений статьи 1-й.
3. Обязательство со стороны России не мешать торговым и промышленным предприятиям Японии в Корее и не противодействовать никаким мерам, принимаемым с целью их охраны, пока эти меры не нарушают постановлений статьи 1-й,
4. Признание права Японии посылать для той же цели войска в Корею, с ведома России, – однако число их не должно превосходить действительно потребного, – и с обязательством для Японии отзывать эти войска, как скоро они выполнят свое назначение.
5. Взаимное обязательство не пользоваться никакой частью корейской территории для стратегических целей и не предпринимать на берегах Кореи никаких военных работ, могущих угрожать свободе плавания в Корейском проливе.
6. Взаимное обязательство считать часть территории Кореи, лежащую к северу от 39-й параллели, нейтральной полосой, в которую ни одна из договаривающихся сторон не должна вводить войска.
7. Признание Японией Маньчжурии и ее побережья во всех отношениях вне сферы ее интересов.
8. Настоящее соглашение должно заменить все прежние соглашения между Россией и Японией относительно Кореи»[28].
Таким образом, вновь идя на уступки по корейскому вопросу, Россия настаивала на том, что вопрос о Маньчжурии касается только ее и Китая. Японские поправки к этому русскому проекту оказались настолько существенными, что в совокупности они составили 11 статей принципиально нового содержания. Самое главное заключалось в том, что японцы, настаивая на тесной взаимосвязи корейского и маньчжурского вопросов, до неузнаваемости исказили российское предложение о создании нейтральной зоны и предлагали считать нейтральной зоной территорию Кореи, лежащую по обе стороны корейско-маньчжурской границы на 50 верст от р. Амноккан. Согласно этой статье, в случае перехода Японии в наступление в Корее, русские войска оказались бы на 50 верст от пограничной реки. Российские военные наблюдатели считали, что Япония пошла на уступку только в одном вопросе (ст. 5), дав обязательство не создавать на берегах Кореи военные сооружения, способные угрожать свободе плавания в Корейском проливе.
После долгих обсуждений японских поправок российская дипломатия решила держаться в целом принятого ранее решения и только 11 декабря 1903 г. в Токио был передан ответ русского правительства на японские предложения. Корейский вопрос в них снова рассматривался в отрыве от маньчжурского. Ответ включал следующие 8 статей:
«1. Взаимное обязательство уважать независимость и территориальную неприкосновенность Корейской империи.
2. Признание Россией преобладающих интересов Японии в Корее и права Японии помогать Корее советами, в видах улучшения гражданского управления.
3. Обязательство со стороны России не оказывать противодействия развитию промышленной и торговой деятельности Японии в Корее, иже принятию мер для охраны этих интересов.
4. Признание Россией права Японии посылать войска в Корею с целью, упомянутой в предшествующей статье, или с целью подавления восстания либо беспорядков, способных создать международные осложнения.
5. Взаимное обязательство не пользоваться никакой частью корейской территории для стратегических целей и не предпринимать на корейском побережье никаких военных работ, способных угрожать свободе плавания в Корейском проливе.
6. Взаимное обязательство считать территорию Кореи к северу от 39-й г параллели за нейтральную полосу, в пределы коей ни одна из договаривающихся сторон не должна вводить войска.
7. Взаимное обязательство не мешать соединению Корейской и Восточно-Китайской железных дорог, когда эти железные дороги будут продолжены до Ялу.
8. Отмена всех прежних соглашений между Россией и Японией относительно Кореи»[29].
Русские предложения были тщательно изучены на заседаниях Генро 16 и 17 декабря 1903 г., в которых участвовало все высшее руководство Японии. Было решено предъявить России весьма жесткие ответные условия. Статью 2-ю русского предложения японцы предложили сформулировать в следующем виде: «Признание Россией преобладающих интересов Японии в Корее и права Японии подавать Корее советы и помощь в видах улучшения управления Корейской империи», а статью 5-ю – «Взаимное обязательство не предпринимать на корейском побережье никаких военных работ, способных угрожать свободе плавания в Корейском проливе». Статью 6-ю русского проекта соглашения японцы предложили исключить[30].
Переговоры были прерваны официально 6 февраля 1904 г., когда С. Курино по предписанию министра иностранных дел Комуры Дзютаро сообщил министру иностранных дел В.Н. Ламздорфу о решении правительства Японии прекратить дальнейшие переговоры и разорвать дипломатические отношения с Россией. Причем материалы переговоров показывают, что Петербург шел на все большие и большие уступки. Из текста предложений России, отправленного 3 февраля 1904 г. в Токио, но задержанного по распоряжению японского правительства на телеграфе в Нагасаки и доставленного Р.Р. Розену только 7 февраля, явствует, что правительство России согласилось на включение маньчжурского вопроса в круг обсуждаемых проблем (ранее оно предлагало подписать соглашение только по корейскому вопросу, считая, что Япония должна признать Маньчжурию вне сферы ее интересов). Русская дипломатия согласилась также сформулировать в японской редакции статьи, касающиеся признания Россией преимущественных интересов Японии в Корее и обязательства не препятствовать развитию там ее торгово-промышленной деятельности, признания за Японией право посылать войска в Корею. В новом проекте соглашения статья о нейтральной зоне в Корее, которую Япония требовала исключить, отсутствовала, а статья о Маньчжурии была сформулирована с учетом японских требований[31].
Несмотря на то, что у России и Японии были непримиримые противоречия на Дальнем Востоке и обе стороны в ходе дипломатических переговоров не проявляли искреннего желания разрешить их мирным путем, следует все же признать, что российская сторона обнаружила бóльшую уступчивость, стремясь отсрочить назревание военного конфликта. К заключительному периоду переговоров Россия по корейскому вопросу пошла навстречу Японии почти по всем пунктам. Единственно, чего неизменно добивалась Россия, было сохранение без всяких изменений пункта 1: «Взаимное обязательство уважать независимость, территориальную целостность и неприкосновенность Корейской империи».
В заключение своего выступления остановлюсь кратко на последних шагах корейского императора с целью предотвращения вовлечения Кореи в войну. В ходе русско-японских переговоров корейский император был уверен в том, что переговоры не приведут к положительным для Кореи результатам. Поэтому главной задачей он считал сохранение дружественных отношений с Россией, чтобы использовать эти отношения в борьбе против японских притязаний на Корею. С другой стороны, он считал, что для ограждения Кореи от японской агрессии необходимо объявить Корею нейтральным государством. 14 января 1904 г. русского посланника в Сеуле А.И. Павлова посетил флигель-адъютант Коджона капитан Хён Сангён и информировал его о принятии императором решения заявить всем иностранным державам о том, что Корея, в случае разрыва отношений между Японией и Россией, намерена соблюдать строжайший нейтралитет. Хён Сангён от имени Коджона просил Павлова взять на себя отправку соответствующих корейских телеграмм через Шанхай при посредстве российского генерального консульства или французского генерального консульства в Шанхае[32]. А.И. Павлов исполнил просьбу императора Коджона, и телеграммы его об объявлении нейтралитета Кореи 21 января были разосланы по назначению, в том числе и в Токио. Но японское правительство отказалось признать нейтралитет Кореи. Отказ японского правительства признать нейтралитет Кореи объяснялся решением правящих кругов Японии оккупировать территорию Корейского полуострова и превратить ее в базу для военных действий против России. Эти планы вскрылись на заключительной стадии русско-японских переговоров, под прикрытием которых японское правительство осуществляло последние мероприятия по подготовке к нападению на Россию. Оно завершило последние приготовления к оккупации корейской территории. 8 февраля 1904 г. японский флот начал боевые действия против русских кораблей «Кореец» и «Варяг» и приступил к высадке войск в Чемульпо (Инчхоне). В ночь на 9 февраля японские миноносцы внезапно атаковали российскую эскадру в Порт-Артуре. После этого японцы захватили Сеул. Началась русско-японская война 1904-1905 гг.
[1] См.: Секретная телеграмма А.И. Павлову в Сеул от 18 ноября (1 декабря) 1904 г.// Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Фонд «Китайский стол». Опись 491, 1900 г. Дело 295. Листы 195-197; Проект секретной телеграммы д.с.с. Извольскому в Токио от 17(30) декабря 1900 гг // Там же. Дело 23а. Лист.142.; E.Kim,H.Kim. Korea and the Politics of Imperialism. 1876-19107-Berkeley-Los-Angeles, 1967. P.99.
[2] Отчет по первому Департаменту МИД за 1900 г.// АВПРИ. Фонд «Отчеты МИД». 1900. Дело 128. Лист 89.
[3] См.: Текст предложений маркиза Ито.// АВПРИ. Фонд «Китайский стол». Опись 491, 1901 г. Дело 30. Листы 176.
[4] Глинский Б.Б. Пролог русско-японской войны. Материалы из архива графа Витте. Пг., 1916. С. 245.
[5] Гальперин А.Л. Англо-японский союз. М., 1948. С. 420-421.
[6] Политика капиталистических держав и национально-освободительное движение в Юго-Восточной Азии (1871-1917). Документы и материалы. Часть II. М., 1967. С.238.
[7] Донесение поверенного в делах в Сеуле А.И. Павлова министру иностранных дел В.Н. Ламздорфу. Сеул, 11 (24) февраля 1902 г.//АВПРИ. Фонд «Японский стол». Опись 493, 1902 г. Дело 12. Листы 24-30.
[8] Проект секретной телеграммы А.И. Павлову в Сеул от 28 января (10 февраля) 1902 г.// АВПРИ. Фонд «Китайский стол». Опись 491, 1902 г. Дело 37. Лист 29.
[9] АВПРИ. Фонд «Японский стол». Опись 493, 1902 г. Дело 12. Листы 37-38.
[10] Текст соглашения см.: АВПРИ. Фонд «Японский стол». Опись 493, 1896 г. Дело 170. Лист 4. См. также: Чосон тхонса (Общая история Кореи). Т.2. Пхеньян, 1958. С.122; Ли Сонгын. Хангукса (История Кореи). Т.6. Сеул, 1971. С.781.
[11] Коджон сидэса. Т.4. С.364.
[12] О борьбе между этими двумя группами подробнее см.: Пак Чон Хё. Русско-японская война 1904-1905 гг. и Корея. С. 80-83.
[13] См. В.Я. Аварин. Империализм в Маньчжурии. Т.1. С.66-67.; Ку Хангук вегё мунсо. Т.18. С.303.
[14] Подробнее см.: Пак Чон Хё. Русско-японская война 1904-1905 гг. и Корея. М., 1997. С.88.
[15] Товарищеский договор об учреждении Русского лесопромышленного товарищества на Дальнем Востоке // Российский государственный исторический архив военного-морского флота. Фонд 417. Опись 1. Единица хранения 2865. Листы 1-3.
[16] См.: Ким Сынхак. Хангук тоннипса (История движения за независимость Кореи). Сеул, 1967. С.131.; R.H. Akagi. Japan Foreign Relations. 1542-1936. A Short History . Tokyo, 1936.P. 222.
[17] Секретные телеграммы генерал-адъютанта Е.И. Алексеева из Порт-Артура от 4(17), 5 (18) июля 1903 г.//АВПРИ. Фонд «Китайский стол». Опись 491, 1903 г. Дело 46. Листы 8-9, 39-40; Пак Чон Хё. Русско-японская война. 1904-1905 гг. и Корея . М., 1997. С.45.
[18] Донесение посланника в Сеуле Павлова министру иностранных дел Ламздорфу. Сеул, 4 (17 августа) 1903 г.// .// АВПРИ. Фонд «Японский стол». Опись 493. 1903 г. Дело 14. Листы 195-196.
[19] См.: Секретная телеграмма А.И. Павлова. Сеул, 6 (19) августа 1903 г..// АВПРИ. Фонд «Китайский стол». Опись 491. 1903-1904 гг. Дело 42. Лист 53.
[20] Донесение посланника в Сеуле Павлова министру иностранных дел Ламздорфу. Сеул, 14 (27 августа) 1903 г.// .// АВПРИ. Фонд «Японский стол». Опись 493. 1903 г. Дело 14. Листы 200-202.
[21] Ку Хангук вэгё мунсо. Т.18. С.681-684.
[22] Донесение посланника в Сеуле А.И. Павлова министру иностранных дел Ламздорфу. Сеул, 19 августа (1 сентября) 1903 г.// АВПРИ. Фонд «Японский стол». Опись 493. 1903 г. Дело 14. Листы 206-207.
[23] Ку Хангук вэгё мунсо. Т.18. С.691-692.
[24] Проект секретной телеграммы генерал-адъютанту Е.И. Алексееву в Порт-Артур от 10(23) августа 1903 г.//АВПРИ. Фонд «Японский стол». Опись 493, 1903 г. Дело 42. Лист 60.
[25] Перевод сообщения японского посланника от 23 августа (5 сентября) 1902 г.// АВПРИ. Фонд «Китайский стол». Опись 491. 1902 г. Дело 39.
[26] См.: Всеподданнейшая записка министра иностранных дел от 21 марта (3 апреля) 1903 г.//АВПРИ. Фонд «Китайский стол». Опись 491, 1903 г. Дело 41. Лист 93; Журнал совещания 11(24)января 1903 г. //Там же. Листы 17-19.
[27] Японская Белая книга. Маньчжурия и Корея. Издание канцелярии Особого Комитета Дальнего Востока. СПб., 1904 г. С.173-174; Россия и Япония на заре ХХ столетия. Аналитические материалы отечественной военной ориенталистики. Под. ред. ген.-майора В.А. Золотарева. М., 1994. С. 475; Пак Чон Хё. Русско-японская война. 1904-1905 гг. и Корея . С.125-126.
[28] Россия и Япония на заре ХХ столетия… С. 478.
[29] Цит. по: Пак Чон Хё. Русско-японская война. 1904-1905 гг. и Корея . С.133.
[30] Японская Белая книга. Маньчжурия и Корея… С. 211.
[31] См. подробнее: Б.Д. Пак. Россия и Корея. Издание второе, дополненное. М., 2004. С.352-361.
[32] Донесение российского посланника в Сеуле Павлова министру иностранных дел Ламздорфу. Сеул, 12 января 1904 г.// Б.Д. Пак (сост.). Ли Бомджин. М, 2002. С.43-44.
