Емельянова Елена Николаевна, кандидат исторических наук, доцент Коломенского государственного педагогического института.
Проблема национальных отношений и создания модели общества, устраивающей все многочисленные народы, исторически жившие вместе со времен Российской империи, особенно актуальна в наши дни. Волновала она и теоретиков русской социал-демократии, оказавшихся в изгнании после событий Октябрьской революции и гражданской войны. Руководство РСДРП, составлявшее ядро русской секции РСИ, особенно интенсивно изучало этот вопрос на рубеже 20-х–30-х годов XX века.
После Локарнских соглашений и Гаагской конференции 1930 г. противоборствующие в первой мировой войне европейские державы, казалось, примирились. Германия все больше дрейфовала в сторону Англии и Франции. Дальнейший пересмотр Версальской системы предусматривался за счет стран Восточной Европы и СССР. Предотвращение новой мировой войны западная социал-демократия видела в относительно мирном переходе большевистской диктатуры к демократии. Ставка делалась на внутренние политические силы, оппозиционные коммунистическому режиму: крестьянство, национальные движения в союзных республиках, оппозицию внутри руководства ВКП(б). На международной арене Рабочий Социалистический Интернационал опирался в своей русской политике на меньшевистскую и эсеровскую партии. Еще в 1925 г. на конгрессе в Марселе его руководство признало представителями рабочего класса СССР не ВКП(б), а РСДРП (меньшевиков), а главной задачей международной социал-демократии объявлялось восстановление демократического строя в Советской республике. С этого времени разработка новой модели национально-государственных отношений в будущей демократической России стало важной теоретической задачей русской секции. Тем более что стремление сохранить единое государственное пространство наталкивалось на сепаратистские устремления грузинской, армянской, украинской и белорусской социал-демократии, также являвшихся членами РСИ. Тогда в 1925 г., видимо в качестве компромисса и платы за признание, РСДРП пришлось согласиться с марсельской резолюцией конгресса Социнтерна, содержавшей положение о предоставлении самостоятельности некоторым республикам, входившим в Советский Союз. В этом документе в частности говорилось: «РСИ требует права свободного самоопределения … для народов СССР, которые во время революции добились государственной независимости (Армения, Грузия, Украина и др.)».[1] Позднее руководство российской социал-демократии стремилось выработать такую национальную программу, которая сохранила бы целостность страны.
Свое решение вопроса предложил К. Каутский в работе «Большевизм в тупике». Им была выработана модель сообщества, своеобразных Соединенных Штатов России, которая должна была бы, по его мнению, прийти на смену СССР. Признавая право наций на самоопределение, Каутский все же считал целесообразным сохранить, видимо на первом этапе, некое объединение бывших союзных республик (союз свободных государств). «Народы России, уже связанные друг с другом, могли бы легче добиться того, чего жаждет и чего с таким трудом пытается добиться прочая Европа. Эти восточные народы, вернув себе свою свободу, могли бы послужить для Западной Европы образцом, положив основание Пан-России или Соединенным Штатам России, – причем под Россией подразумевается в данном случае обозначение территории, а не главенствующего народа»[2],– отмечал лидер австрийской социал-демократии. Союз независимых государств, по мнению теоретика социализма, должен был бы сохранить таможенный союз, общность торговли, транспортной и внешней политики и, в какой-то степени, общность воинского дела, в том смысле, что каждое государство, входящее в союз, должно знать, что другие будут его защищать. Следовательно, речь шла о военно-политическом договоре между суверенными республиками. Каутский называл данное объединение федерацией, хотя, по сути, речь шла о конфедерации. Залогом единства должен был стать демократический строй на всей территории бывшего советского государства. «Господство полной демократии, – писал Каутский, – всегда будет порукой тому, что общность союзных задач не расширится до пределов, когда ее выгоды перестанут оказывать притягательное действие, потому что будут перевешиваться налагаемым ею бременем. Лишь на выгодах взаимопомощи, а не на насильственном подавлении может быть построен такой союз, и лишь на взаимной выгоде должен он держаться.
Таким образом, при образовании союза государств ни один из народов, населяющих территорию нынешней России, не должен быть принуждаем к вступлению в этот союз».[3] Но на добровольной основе к этому таможенному союзу, при условии восстановления демократии в СССР, могли бы присоединиться отколовшиеся в годы гражданской войны республики Прибалтики.
РСДРП, в целом соглашаясь с концепцией Каутского, все же рассматривала будущую демократическую Россию как единое государство. Исключение делалось для Грузии и, возможно, для Украины и Армении. В сентябрьском номере «Социалистического вестника» за 1930 год один из лидеров партии, Р. Абрамович, поместил статью «К национальному вопросу», в которой признавал право Грузии на независимость.[4] Что касалось требования отделения националистов других республик, то оно, по мнению Абрамовича, должно было стать результатом свободного волеизъявления народов. «… А это в свою очередь, – признавал автор, – зависит не столько от поведения националистических сепаратистов, сколько от внутренней политической, хозяйственной и международной обстановки момента перелома, в частности от того, кто будет тогда находиться у кормила правления в Англии, Франции, Германии, Польше и т. п. …».[5]
Против самостоятельности Грузии выступили Ф. Дан и Ю. Далин, справедливо утверждавшие, что отделение этой республики повлечет за собой развал всего союза и может привести к войне.
Острый вопрос самоопределения советских народов русская социал-демократия предлагала отложить на более поздний период, выдвигая на первый план задачу демократизации России. «Наша партия,– пишет Р.Абрамович,– в полной мере признает право наций на самоопределение, но в период ликвидации диктатуры предлагает это право подчинить интересам предотвращения войны, хозяйственной дезорганизации и гражданской войны, и воспользоваться им лишь в атмосфере демократии и мира».[6] Убедить РСИ принять эту точку зрения РСДРП удалось после победы фашизма в Германии и ряде стран Восточной и Центральной Европы, когда в этих государствах были ликвидированы не только коммунистические, но и социалистические партии. Приход Гитлера к власти расколол Европу. Демократические правительства Франции и США увидели в СССР возможного союзника в приближающейся войне. Задачи сохранения мира и борьбы против фашизма были признаны Рабочим Социалистическим Интернационалом приоритетными. Лидеры левого крыла РСИ (Ф. Дан, Отто Бауэр, Ам. Дюнуа, Ж. Жиромский) кардинально изменили свои теоретические воззрения. Заключив союз с Коминтерном, они объявили целью западной и российской социал-демократии в будущей войне не только победу над фашизмом, но и создание после нее в Европе единой Федерации социалистических рабоче-крестьянских республик. Грузинским, армянским и украинским националистам под угрозой исключения из РСИ рекомендовалось прекратить всякую борьбу за отделение своих республик от СССР. В тезисах левого крыла РСИ «Интернационал и война» было предписано социал-демократическим партиям Украины, Грузии и Армении « в случае войны, безусловно и безоговорочно поддерживать оборону Советского Союза и требованиям этой обороны подчинять свои национальные домогательства». «Лишь в этом последнем случае, – говорилось далее, – может быть для этих партий место в рядах рабочего социалистического Интернационала».[7]
Таким образом, проблема национально-государственного строительства в теоретических воззрениях русской социал-демократии и социалистов советских республик тесно была связана с расстановкой политических сил на международной арене и корректировалась в зависимости от изменений комбинации мировых держав и их политических союзов. Лишь возникновение общей угрозы со стороны гитлеровской Германии заставило эти партии объединиться.
[1] Социалистический вестник. Берлин, 1925. № 17–18. С. 14.
[2] К. Каутский. Большевизм в тупике. Берлин, 1930. С. 157.
[3]К. Каутский. Большевизм в тупике. Берлин, 1930. С. 158.
[4] См. Социалистический вестник. 1930. № 17/18 (231–232). С. 11–13.
[5] Там же. С. 17.
[6] Социалистический вестник. 1930. № 17/18 (231–232). С. 12.
[7] Социалистический вестник. 1935. № 14/15. С. 22.
Добавить комментарий