Проблемы освещения карательной политики Советского государства в отечественной и зарубежной историографии

М.Э. Жаркой, кандидат исторических наук, соискатель кафедры истории России и зарубежных стран РГИ Санкт-Петербургского Государственного университета

Карательная политика как составная часть политики государства всегда привлекала к себе пристальное внимание ученых, политиков и общественных деятелей Тема наказания (кары, репрессии) являлась острой и социально болез­ненной для российского общества. Проблема же так называемых «сталинских ре­прессий» активно стала использоваться в противоборстве за власть сил различ­ной, в том числе радикально настроенной, политической ориентации. Это не мог­ло не найти отражения в противостоянии представителей различных научных школ в философии, истории, юриспруденции и других социально — гуманитарных наук.

Историография проблемы по нашему мнению, сегодня может быть пред­ставлена довольно сложной классификацией, в целом сводящейся к следующим этапам: первый — советский период (до начала 1990 гг.), второй — постсоветский период (с начала 1990 гг. до настоящего времени). С учетом политической коньюктуры советского времени и ее зависимости от партийно-политических устано­вок власти, мы считаем допустимым усложнить предложенную классификацию в плане рубрикации периодов на три подэтапа: учредительный (1917 -начало 1950 гг.), в рамках которого формируются и совершенствуются основные политические и правовые установки в отношении кары, формулируется ее науч­ное обоснование, необходимость и неизбежность применения; амальгамный (1956 — 1987 гг.), когда преобладают субъективистские оценки в отношении всей предшествующей системы советской карательной политики, насаждаемой в со­ветской исторической науке исходя из более чем дискуссионного доклада    Н.С. Хрущева после официального закрытия XX съезда КПСС; поисковый ( с кон­ца 1980 гг до настоящего времени). На последнем наблюдается плюрализм подчас диаметрально полярных взглядов и мнений, богатые и зачастую не контролируе­мые фантазии авторов и одновременно, особенно в последние годы, попытки на­учного с опорой на архивные материалы, осмысления феномена карательной политики и всей системы государственного принуждения в период 1920 — начала 1950 гг.

Прежде чем приступить непосредственно к анализу историографии изуче­ния исторического опыта формирования и осуществления карательной политики Советского государства, отметим, что основные различия в подходах выявляются на концептуальном и конкретно — историческом уровнях. Что касается первого то водораздел проходит на стыке юридической и исторической науки Действитель­но, абсолютное большинство ученых юристов под термином «карательная по­литика» однозначно понимают исправительно — трудовую, уголовно — исполни­тельную, пенитенциарную политику (А.И.Зубков, М.Г.Детков С.И.Кузьмин М.П.Мелентьев, Е.Н.Скрипилев, Н.А.Стручков, И.В.Упоров и др.)[1]. Нам этот под­ход представляется слишком узким, формально — юридическим. По нашему убеждению историческое исследование предлагает более широкую трактовку это­го сложного социального явления. Такой подход характерен для научных иссле­дований Д.Л.Голинкова, В.А.Иванова, А.Л.Литвина, Л.П.Рассказова, В.А.Рогова, А.В.Шубина, О.В.Хлевнюка и др.[2]

Расхождение взглядов на конкретно — историческом уровне выражается в изначальной установки со стороны представителей науки, в независимости от профессиональной принадлежности и сферы научных интересов, на отрицание правоохранительной направленности советской карательной политики, представ­ление ее исключительно как «государственного террора», «геноцида» и т.п.[3]Представители, особенно школ времен «тотального перестроечного нигилизма», строят свои рассуждения, исходя из нарушений юридических процедур (беря за основу реанимированную в конце XX в. естественно-правовую теорию и механически применяя ее без учета действующего в конкретный исторический период времени законодательства) и методики раскрытия, расследования противоправ­ных деяний, и привлечения виновных к юридической ответственности (Е.Альбац, В.Н.Кудрявцев, Ю.И.Стецовский, А.И.Трусов и др.)[4].

Вернувшись к предложенной выше классификации библиографических ис­точников, отметим, что основу первой — учредительной группы, несомненно, со­ставляют работы теоретиков марксизма-ленинизма — К.Маркса Ф.Энгельса, В.И Ленина и И.В.Сталина. Среди них принципиально важными представляются «Критика готской программы», «Привет венгерским рабочим», «Государст­во и революция», «Вопросы ленинизма», и др. Концептуально значимые подходы содержат в себе воззрения политических деятелей — ближайших соратников Ленина по революционному движению, впоследствии ставших лидерами различных оппозиционных течений, например, Бухарина Н.И., Зиновьева Г.Е., Рыкова А.И., Троцкого Л.Д. и др., ученых — юристов, руководителей правоохранительных ор­ганов Герцензона А.А., Козловского М.Ю., Крыленко Н.В., Курского Д.И., Пашуканиса Е.Б„ Стучки П.И., Бермана Я.Л., Вышинского А.Я., Утевского Б.С., Дзержинского Ф.Э., Менжинского В.Р. и др,

Говоря об историографии периода 1950 — середины 1980 гг. заметим, что при наличии волюнтаристских установок Н.С. Хрущева и его приспешников в идеологии и праве[5], следует признать, что за рамки марксистско — ленинской идеологии она не выходила. Некоторые из представителей этого периода следо­вали отдельным оппозиционным взглядам довоенного периода, но в целом это было лишь следствием поступившего с трибуны XX съезда партии разрешения[6]. Серьезных научных исследований в изучаемой сфере не проводилось, по всей ви­димости, по причине отсутствия в этом необходимости и не безопасности для инициаторов борьбы за «восстановление законности». Обращает на себя внима­ние, что в это время научная литература сосредотачивается на изучении теорети­ческих и криминологических аспектов уголовной и пенитенциарной политики в большей степени в зарубежных странах и, прежде всего, в капиталистических. К таким работам, на­пример, относятся труды А.А.Герцензона, П.И.Гришаева, А.Я.Малыгина, М.Б. Штейнгардта  и др.[7]

Однако, именно в это время появляются и другие работы, непосредственно касающиеся вопросов теории и практики применения наказания, влияния пре­ступности и иных факторов на динамику карательной политики государства (Ваганов Ф.М., Карпец И.И., Керимов Д.А„ Полянский Н.И., Курицын В.М., Портнов В.П., Славин М.М., Титов Ю.П. и др.)[8], публикуются статьи в научных журналах, повествующие о ранее относительно «закрытых» темах — Кронштадтском мятеже, восстании крестьян в Тамбовской губернии, численности спецконтингента ГУЛАГа и т.п.[9] Замет­ным явлением выступает выход в свет различных сборников, в которых публику­ются декреты первых лет Советской власти, законодательные и иные акты из ис­тории уголовного и исправительно — трудового права, уголовного процесса, орга­низации суда и прокуратуры, деятельности ВЧК, внутренних и пограничных войск, тематические сборники — «Ле­нин и ВЧК», «Ленин и внутренние войска», «Красная книга ВЧК» и др. В них в научный оборот и для широкой общественности вводятся ранее не публиковавшиеся документы, анализ которых позволяет сформулировать выводы о карательной политики Советского государства в рассматриваемый период и практике ее реализации.

В условиях следующего периода, к которому мы относим этап от развала СССР до настоящего времени, происходит активный поиск новых подходов к изучению проблемы. При всей сложности, политизированности и эмоционально­сти, преобладающей в этих условиях, для всех научных работ характерен общий недостаток: авторы, стремясь либо поразить читателя цифрами и кошмарами ре­прессий, либо оправдать последние, не уделяют внимания теоретическому ос­мыслению сущности, содержания и системы карательной политики.

В части научных исследованиях этого периода, посвященных 1920 — 1930 гг., правоохранительная функция государства рассматривается только как часть механизма террора и репрессий против населения. По нашему глубокому убежде­нию такой односторонний подход приводит к искаженным предвзятым, псевдо­научным и сфальсифицированным оценкам деятельности юстиции в СССР, све­дением ее предназначения исключительно к борьбе с контрреволюционными пре­ступлениями Ярким образчиком такого рода литературы выступает упомянутый выше двухтомник Ю.И.Стецовского «История советских репрессий». На общий объем этого произведения в 1033 стр. приходится всего 90 ссылок на 6 архивов в большинстве своем без указания точных фондовых адресов. Основными же ис­точниками и научным аппаратом издания выступают публикации периода 1987 -1991гг. таких изданий как: «Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Ли­тературная газета» «Московские новости», «Новый мир», «Огонек» и т.п. Среди авторитетных специалистов в области «истории советских репрессий» выступают Ю.Афанасьев, В.Буковский, А. Ваксберг, Д Волкогоов. Т. Гдлян Н.Иванов, С. Мельгунов, А. Солженицын, А. Орлов, О. Чайковская, Ю. Черниченко,        Ю. Щекочихин, А. Яковлев и даже … Б. Ельцин и В. Черномырдин.. Автор моно­графического исследования подвергает критике не только научную правовую эли­ту 1920 — 1930 гг — Крыленко, Пашуканиса, Стучку и др., досталось и М.А. Чельцеву — Бебутову, а из современных правоведов А. Венгерову и Б. Курашвилли.. Однако самое, на наш взгляд опасное, что автор цитируя, напри­мер, сборник «Из истории ВЧК» (М., 1958), допускает не только не точность цитат, но и про­извольно совмещает цитируемое из разных строк и абзацев, чем искажается ис­тинный смысл текста.

От подобного рода издания принципиально дистанцируется монография В.А. Иванова, на которую мы также уже ссылались. Книга посвящена функциони­рованию механизма массовых репрессий на Севере — Западе РСФСР, в том числе в 1920 -1930 гг. Впервые в отечественной историографии на широкой исследова­тельской базе рассматривается содержание карательной политики и репрессий против опреде­ленных социальных слоев и категорий населения Используются ранее не доступ­ные фонды 10 архивов России, в том числе материалы из хранилищ служб и отделов регистрации архивных фондов УФСБ по Санкт — Петербургу и Ленинград­ской области и Омской области. Работа снабжена богатым приложением и факти­ческим материалом, скрупулезно подобранным и проанализированным. Хотя ав­тор не ставил перед собой цель теоретического осмысления сущности советской карательной политики, однако проблемы преступности, управления карательны­ми органами интересуют его с позиции оценки социально — экономических ре­форм в регионе и поддержания стабильности государственно — правового режима.

Особая роль в исследовании проблемы принадлежит работам, выполненным на диссертационном уровне. В последнее десятилетие были защищены диссерта­ции, в которых были исследованы различные аспекты и факторы, влияющие на динамку советской карательной политики в предвоенные годы. Это относится к трудам Ю.А.Агафонова, М.Ю.Агафоновой, А.Г.Далгатова, М.Г.Деткова, А.М..Егорова, С.И.Кузьмина, Л.П.Рассказова, В.Б.Романовской, В.И.Смирнова, М.С.Соловьева, М.Н.Петрова, А.А.Печенкина, И.В.Упорова и др.[10]

Отдельную самостоятельную группу источников составляет исследования, проведенные за рубежом. Комплексными иссле­дованиями стали труды А. Авторханова, Д. Даллина, Р. Конквеста, С. Коэна, С.П. Мельгунова, Р. Редлиха,  Н. Семенова, И. Солоневича,  Л. Шапиро, Б. Яковлева (Н. Троицкого)  и др.[11]

Основное внимание в этих работах, естественно уделяется проблеме борьбы режима с инакомыслием, тема репрессий, ГУЛАГа. В данном смысле определенный интерес вызывают как обобщающие работы, характеризующие деятельность репрессивного механизма, так и огромный массив литературы, посвященной отдельным социальным группам, особенно категории раскулаченных. В целом, исследователи рассматривают подобные частные темы в самых разнообразных аспектах и различных временных рамках. Анализ данного блока позволяет сделать ряд обобщений. В западной историографии последовательно осуждается вся политика советского режима; разработаны методологические и методические подходы к исследованию истории применения кары; начиная с1930 гг. в исследованиях на эту тему наблюдается тенденция выдать за террор все те меры, которые государство применяло к правонарушителям; предпринимались попытки к одностороннему раскрытию ор­ганизация и функционирование карательного механизма. Причина предвзятости, по нашему мнению, кроется в различных факторах, среди которых, по – видимому, ведущее место занимают идеологическая борьба, экономическая конкуренция, военно – политическое противостояние, «холодная война», личные симпатии и антипатии и профессиональная принадлежность авторов.

В 2006 г. в нашей стране вышла в свет монография Симона С. Монтефиоре, которая значительно отличается от общего стиля западной историографии, в первую очередь, тем, что в ней предпринята удачная попытка на основе широкого использования архивных материалов проанализировать причины ужесточения советской карательной политики в ходе изучения всех сторон жизни общества и харизмы крупнейших исторических персоналий. Английский историк представляет российскому читателю биографию И.В. Сталина с 1929 по 1953 г. При этом автор стремиться избегать присущей западной и современной российской историографии тенденции «демонизации» образа Сталина[12].

Наконец еще одну самостоятельную группу в историографии проблемы образует мемуарная литература. Частично это воспоминания работников пенитенциарной системы.[13] Во-вторых, это воспоминания бывших работников других правоохранительных органов[14]. Однако в основном в данной группе источников представлены воспоминания бывших осужденных, проведших определенное время в период отбывания наказания в местах лишения свободы[15].Использование мемуарной литературы, особенно последнего характера, для исследования темы предполагает учет особенностей, присущих такого рода источникам, таки как самоцензура, субъективизм, зачастую явное, в русле авторской концепции, искажение фактов или замалчивание их,  изложение материала в художественном стиле и т.п.

Разработка темы репрессий ведется не только в центре, но и в региональных масштабах. Говоря об изучении репрессий, например, в масштабах Урала, нельзя обойти вниманием работы А.А. Базарова и И.Е. Плотникова [16]. Заслуживают интереса публикации И.Е. Плотникова. В отличие от А.А. Базарова, он использует данные центральных архивов. В его работах обосновываются этапы коллективизации и раскулачивания, произ­веден подсчет численности спецпереселенцев по годам, хозяйственное использование спецссыл­ки, представлен зна­чительный материал по Нижнетагильскому региону. Во второй половине 1990 гг. опыт, накопившийся в изу­чении проблемы репрессий, позволил создать ряд обоб­щающих исследований. В 1996 г. защищены диссертации В.М. Кириллова и О.П. Еланцевой[17]. В первой из них исследована история репрессий 1920-50-х гг. на материалах Северного Урала В диссертации О.П. Еланцевой проанализирован опыт строительства БАМа силами заключенных, трудпереселенцев и военнопленных. В 1997 г. защищены докторские диссертации            Л.И. Гвоздковой и А.С. Смыкалина[18]. Первая посвящена истории репрессий  в Кузбассе, вторая — истории колоний и тю­рем в советской России. В 1998 г. выходит работа А.А. Мить, в которой исследуется численность и мотав осужденных, находившихся в Сибирском исправительно-трудовом лагере[19].

Карательная политика в этих работах, в большинстве своем, рассматривается как процесс, органически присущий советскому опыту государственного строительства с первых дней существования советской власти. В ряде исследований предпринимаются попытки проследить динамику развития репрессивного законодательства, однако не исследуются ее причины, а сформулированные в результате выводы дискуссионные, а в некоторых случаях публицистичны. 

На рубеже ХХ – ХХI вв. в историографии советской карательной политики отмечается тенденция  к непредвзятому и безэмоциональному анализу столь сложной социальной проблемы. Многие авторы по-новому, с позиций исторического объективизма стремятся переосмыслить историческое прошлое и дать трезвые научные оценки великому прошлому великой державы. К ним следует отнести исследования Р. Баландина, И.А. Дамаскова, М.Г. Деткова, А.И. Колпакиди, М.М. Ильинского, А.П. Мартиросяна, С. Миронова, В.И. Михеева, О.В.  Мозохина,  Е.Н. Прудниковой, М.Л. Серякова, О.С. Смыслова, А.В. Топтыгина, И.В. Упорова, В.В. Черепанова, А.В. Шубина и др.[20]

Таким образом, можно сделать заключение, что проблематика теоретического осмысления советской карательной политики в отечественной и зарубежной историографии не предпринималась. Имеющиеся работы рассматривают лишь отдельные смежные аспекты данной темы, поэтому все эти вопросы нуждаются в дальнейшем научном изучении.

[1] См.: Зубков А.И. Карательная политика России на рубеже тысячелетий. М., 2000; Детков М.Г. Содержание кара­
тельной политики советского государства и ее реализация при исполнении наказания в виде лишения свободы в
тридцатые-пятидесятые годы. Домодедово, 1992; Кузьмин С.И. Политико-правовые основы становления и разви­
тия исправительно-трудовых учреждений. М., 1988;   Скрипилев Е.А. Тюремная политика и тюремное законода­
тельство временного правительства. М., 1968: Стручков Н.А. Советская исправительно-трудовая политика и ее роль в борьбе с преступностью. Саратов, 1970; Упоров И.В. Упоров И.В. ГУЛАГ: пятьдесят лет спустя. Краснодар, 2002.

[2] Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. М, 1986 в 2-х кн.; Иванов В.А. Миссия Ордена Ме­
ханизм массовых репрессий в Советской России в конце 20-х — начале 40-х г. (на материалах Северо-Запада
РСФСР). СПб., 1997; Литвин А.Л. Красный и белый террор в России. 1918-1922 гг. М., 2004; Рассказов Л.П. Кара­
тельные органы в процессе формирования и функционирования административно-командной системы в Советском
государстве (1917-1941 гг.). Уфа, 1994; Рогов В.А Уголовное право и карательная политика в Русском государстве
XV- XVII вв. М., 1990; Шубин А.В. вожди и заговорщики. М., 2004;  Хлевнюк О.В. Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы. М., 1996.

[3] См.: например: Попов В.П. Государственный террор в Советской России 1923-1953 гг. (источники и интерпрета­
ция //Отечественные архивы. 1992. 2, С.20-31; Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997.

[4] См: Альбац Е. Мина замедленного действия (политический портрет КГБ). М., 1992; Стецовский Ю.И. История советских репрессий. М 1997 в 2-х т.; Кудрявцев В.Н., Тру­сов. А.И. Политическая юстиция в СССР. М.,2000.

[5] См., например: ХХ съезд КПСС и задачи исследований истории партии //Вопросы истории. 1956. № 3.

[6] См  например: Борисов Ю.С. Производственные кадры деревни 1917 — 1941. М., 1991; Бордюгов Г.А., Козлов
А.А.. История и коньюктура. М., 1992.

[7] Герцензон А.А. Преступность в странах империализма. М., 1951; он же: Уголовное право социология. М., 1972; Гришаев П.И. Критика буржуазной правовой идеологии (разоблачение буржуазных взглядов на советское право и законность). М., 1964; он же: Репрессии в странах капитала. М. 1970; Малыгин А.Я. Критика курса фальсификаций по вопросам строительства органов внутренних дел Советского государства (историографический анализ). М.,1989; Штейнгардт М.Б. Институт аналогии в советском праве. Автореферат дисс…канд. юр. наук. Л., 1955.

[8] См: Иванов В.М. Борьба парии против антиленинских течений и групп в период строительства социализма (1921-1929). Л., 1973; Ваганов Ф.М. Правый уклон в ВКП(б) и его разгром (1928-1930)., М., 1970; Карпец И.И. Наказание: социальные, правовые и криминологические проблемы. М.,1973; Керимов Д.А.Обеспечение законности в СССР. М., 1956; Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1969; Курицын В.М. Развитие прав и свобод в Советском госу­дарстве. М., 1983. Портнов В.П., Славин М.М. Становление правосудия Советской России (1917-1922). М., 1990; Титов Ю.П. Развитие системы Советских революционных трибуналов. М., 1987.

[9] См.: например,  Донков И.П. Организация разгрома «антоновщины» //Вопросы истории КПСС. 1966. № 6; Трифонов И. Из истории разгрома «антоновщины» //Военно-исторический журнал. 1968. № 9;  Семанов С.Н. Ликвидация антисоветского Кронштадского мятежа 1921 г. //Вопросы истории. 1971. № 3; Трифонов И., Сувениров . Разгром Кронштадского контрреволюционного мятежа 1921 г. //Военно-исторический журнал. 1971. № 3;     Маслов В., Чистяков Н. Сталинские репрессии и советская юстиция //Коммунист. 1990. № 10; Дугин  А.Н.,  Малыгин  А.Я.  Солженицын,  Рыбаков: технология лжи // Военно-исторический журнал. 1991. N7; Земсков В.Н.   ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования.  1991.  № 6. С.11. и др..

[10] См.: Агафонов Ю.А. Организационно-правовые основы деятельности органов государственной безопасности в предвоенные годы. Дисс… канд.юр.наук. СПб., 1997; Агафонова М.Ю. Институт уголовного наказания в советском государстве довоенного периода. Дисс… канд.юр.наук. Далгатов А.Г. Политика Советского государства по отношению к неправославным вероисповедованиям (ок-тяьрь 1917-го — конед 1930-х годов). Дисс…д.и.н. СПб., 2004; Детков М.Г. Развитие системы исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы в России. Дисс… докт. юр. наук. М., 1994; Егоров A.M. Псковские пограничные районы в 1920-30-е годы: исторические уроки развития. Дисс. к..и. н. СПб., 1998; Кузьмин С.И. Политико-правовые основы становления развития системы  ИТУ Советского государства. (1917-1985 гг.). Дисс… дкот. юр. наук. М., 1992; Петров М.Н. Формирование и деятельность органов ВЧК-ОГПУ 1917-середина 1920-х гг. (на материалах Северо-Запада России). Дисс…д.и.н. СПб., 1995;  Рассказов Л.П. ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД в механизме формирования и функционирования политической системы советского общества (1917-1941 гг.). Дисс…докт. юр. наук. СПб., 1994; Романовская В.Б.  Репрессивные органы и общественное правосознание в России ХХ века (опыт философско-правового исследования). Дисс…докт. юр. наук. СПб., 1997; Смирнов В.И. Меньшевики и насилие в рево­люции: 1917 — начало 1918 г (на атериалах меньшевистской печати). Дисс… к.и.н. СПб., 2003; Соловьев М.С. Дея­тельность организации Великого князя Николая Николаевича, Русского Общевоинского Союза, Братства Русской Правды на Северо-Западе Советской России, в Прибалтике и Финляндии в 1920-х — начале 1930-х г.г. Дисс… к.и.н. СПб., 2003; Печенкин А.А. Высший командный состав Красной Армии накануне и в годы Второй мировой войны. Дисс… д.и.н. СПб., 2003; Упоров И.В. Исторический опыт формирования и реализации пенитенциарной политики России в XVIII-XX вв. Дисс. д.и.н. М., 2001 и др..

[11] См.: Авторханов А. Технология власти. Франкфурт на Майне, 1976; Киселев-Громов Н.И. Лагеря смерти в СССР. Шанхай, 1936;  Конквест Р. «Большой террор». Рига, 1991; Коэн С. Бухарин: политическая биография. 1888-1938. М., 1992; Редлих Р. Сталинщина как духовный феномен. Франкфурт на Майне. 1971; Семенов Н. Советский суд и карательная политика. Мюнхен, 1952; Солоневич И. Россия в концлагере. Б.Айрес, 1936; Шапиро Л.   История коммунистической   партии Советского Союза. Лондон, 1990; Яковлев Б. Концентрационные лагери СССР. Мюн­хен, 1955

[12] Монтефиори Симон С. Сталин: двор Красного монарха. М., 2006.

[13] Долгорукий И.М. Записки. Соч. т.2. СПб., 1849; Мещанинов И.В. Из воспоминаний старого тюремного деятеля. СПб., 1908; Чемоданов Г.Н. Нерчинская каторга. Воспоминания бывшего начальника конвойной команды. М., 1930; и др.

[14] Громов С.М. Записки «важняка». М., 2000; Каминская Л. Записки адвоката. Benson. 1984; Кривицкий В. Я был агентом Сталина. М., 1991; Судоплатов П. Разведка и Кремль. М., 1996; Теребилов В.И. Записки юриста. М., 2003; Чистяков Н.Ф. По закону и совести. М., 1979; Шейнин Л.Р. Записки следователя. М., 2003.

[15] Дьяков Б.А. Повесть о пережитом. М., 1966; Жигулин А. Черные камни. М., 1990; Разгон Л.Э. Непридуманное: повесть и рассказы. М., 1989; Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу. В 2 ч. М., 1992; Солженицин А.И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918-1956: опыт художественного исследования //Собрание сочинений. Т.5. М., 1999;Шаламов В.Т. Вишера. Антироман. Киев, 1989; он же: Колымские рассказы. В 2 т.  Т.2. М., 1992 и др.

[16] Базаров А.А. Кулак и Агрогулаг. Челябинск, 1991; Плот­ников И.Е. Как ликвидировали кулачество на Урале // Отечест­венная история. 1993. № 4. С. 159-167.

[17] Кириллов В.М. История репрессий на Урале 1920 – начале 1950-х гг. Дис… д-ра. ист. наук, Екатэринбург,1996; Еланцева О.П. Строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали (30-е-нач. 50-х гг.). Дис… д-ра. ист. наук, Владивосток, 1998

[18] Гвоздкова Л.И. История репрессий и сталинских лагерей в Кузбассе: Дис… д-ра. ист. наук, Екатеринбург, 1997; Смыкалин А.С.История колоний и тюрем в советской России: Дис… д-ра, ист, наук, Екатеринбург, 1997.

[19] Мить А.А. Численность и состав заключенных Сибирского исправительно-трудового лагеря. Дисс…канд.ист.наук. Кемерово, 1998.

[20] См.: Дамасков И.А. Сталин и разведка. М., 2004; Детков М.Г. Базунов. Тюрьмы НКВД-МВД СССР в карательной системе советского государства. М., 2000;- Ильинский М.М. Нарком Ягода. М., 2002; Колпакиди А., Прудникова Е. Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи. М., 2000; Колпакиди А.И., Серяков М.Л. Щит и меч. Руководители органов государственной безопасности Московской Руси, Российской империи, Советского Союза и Российской Федерации. М.-СПб., 2002. Баландин Р., Миронов С. «Клубок» вокруг Сталина. М., 2002; Мартиросян А.Б. Заговор маршалов. М.,2003; Михеев В.И. Роль спецслужб в осуществлении репрессивной политики Советской власти в 1920-начале 2930-х годов //Отечественная история. 2005. № 6. С.77-93; Мозохин О.Б. ВЧК – ОГПУ. Карающий меч диктатуры пролетариата. М., 2004:; Смыслов О.С. «Пятая колонна» Гитлера. От Кутепова до Власова. М., 2004; Топтыгин А.В. Неизвестный Берия. СПб., М. 2002; Упоров И.В. ГУЛАГ: пятьдесят лет спустя. Краснодар, 2002. Черепанов В.В. Удары в спину Красной Армии 88Военно-исторический журнал. 1997. № 1; Шубин А.В. Вожди и заговорщики. М., 2004.