Система конвенциональных договоров как новое явление в мировой таможенной политике (в конце XIX — начале XX в.)

К.Е. Иванов

Система конвенциональных договоров как новое явление в мировой таможенной политике (в конце XIX — начале XX в.)

Международные торговые соглашения до середины XIX века обычно не касались таможенных пошлин и не знали принципа наибольшего благоприятствования. Это были соглашения об исключительных преимуществах, предоставляемых какой-нибудь одной стране без права распространения на другие страны. Улучшая положение одного государства, они ухудшали тем самым положение другого. Торговые договоры эпохи меркантилизма, основываясь на идее международной торговой вражды и недоверия, отражали общий дух этой доктрины.

Конвенциальные торговые договоры второй половины XIX века питались идеями иного порядка, – достаточно указать на пункт режима наибольшего благоприятствования, который в них постоянно включался.

Когда говорят о принципе наибольшего благоприятствования, то имеют в виду те постановления междугосударственного торгового договора, в которых стороны гарантируют друг другу такое же обхождение в вопросах торговли, судоходства и т.д., какое они применяют или будут применять к любой третьей стране. Существо принимаемых сторонами обязательств по наибольшему благоприятствованию зависит от той политики (прогрессивной или реакционной) которой придерживаются стороны в своих международных отношениях.

Режим наибольшего благоприятствования может применяться в отношении любых вопросов, касающихся экономических взаимоотношений сторон, но главной областью его применения обычно является область таможенного регулирования. Сюда относятся: обложение пошлинами товаров одной договаривающейся стороны на территории другой, дополнительные сборы и налоги, толкование таможенных тарифов, перегрузка и помещение товаров в склады и тому подобные формальности, применяемые в связи с очисткой товаров на таможнях. Действие принципа наибольшего благоприятствования, однако, не ограничивается одним только кругом хозяйственных вопросов. Оно может быть распространено на порядок деятельности дипломатических и консульских агентов. Но область таможенного регулирования все равно играет решающую роль в определении основных договорных условий этого принципа.

Впервые формула “наиболее благоприятствуемая нация” стала встречаться в торговых договорах конца XVII века. В практике России одним из первых, содержащих ее, является договор с Англией 1734 года, согласно которому “обоих стран подданные в их областях всегда, яко наилучше фаворизованный народ, трактованы и почитаны быть имеют”[1]. С тех пор эта формула получила большое распространение в торгово-договорной практике государств.

Все многообразие существующих договорных формулировок наибольшего благоприятствования сводится к двум основным видам: безусловному и условному.

Безусловное благоприятствование дает право на все льготы, предоставленные любой третьей стране. При условном же благоприятствовании контрагент получает право на определенные льготы, предоставленные тому или иному государству, лишь за равноценную с его стороны компенсацию.

Этот последний вид благоприятствования, применяемый в прошлом, главным образом США и временами некоторыми европейскими странами, в частности Россией, давно изжил себя в торгово-договорной практике государств и в настоящее время может встречаться разве только в единичных случаях. Типичной для данного вида благоприятствования является формулировка с указанием двойного ряда условий, при котором права, преимущества и льготы распространяются на контрагента безвозмездно, если они были дарованы третьим благоприятствуемым странам безвозмездно, и “за то же самое или другое равносильное возмездие”, если эти права, преимущества и льготы были представлены другим благоприятствуемым странам за известное вознаграждение.

Безусловный вид наибольшего благоприятствования встречается в торговых договорах новейшего времени в самых различных формулировках, начиная от простого обязательства не ставить противную сторону в худшее условие, чем всякую третью сторону, кончая весьма разработанным условием, согласно которому каждая сторона “немедленно, безусловно, без ограничения и безвозмездно” приобретает все льготы, предоставленные контрагентом наиболее благоприятствуемым странам. Применение весьма разработанных условий о наибольшем благоприятствовании в практике капиталистических стран сильно осложняется вследствие всевозможных ограничительных мер внешней торговли.

Таким образом, к концу ХVIII века совершенно чётко наметилось наличие двух основных форм наибольшего благо­приятствования: безусловного и условного.

Принципы естественного права: всеобщее равенство, идея свободы и т.п., являвшиеся боевыми лозунгами буржуазии в период когда она боролась с феодализмом, с приходом буржуазии к власти становились принципами публичного и частного права. Они охватывали своим воздействием почти все стороны общественной жизни буржуазного общества. Сильное влияние они оказывали на область международных отношений.

В силу естественного права принцип исключительных льгот и привилегий в международной торговле должен был постепенно уступить место принципу наибольшего благоприятствования, обеспечивающему подданным, товарам и судам любой стороны в других государствах полное равноправие со всеми остальными иностранцами в отношении условий торговли, промыслов и торгового мореплавания. Но последний был еще слаб в своем развитии. Существующий в ряде стран абсолютизм не давал простора для полного его применения. Большинство стран придерживалось старых автономных тарифов. Это обстоятельство, в частности, обусловливало применение в практике Русского государства формулы так называемого “частичного благоприятствования”. Последнее не препятствовало отказу в распространении сделанных уступок третьим странам даже в том случае, если контрагент готов был предоставить соответствующее возмездие. Например, в ст. IX договора России с Пруссией от 28 мая 1825 года, после установления права на общий тариф, говорилось, что “Напротив же, никто не может иметь права на особенные условия, содержащиеся в частных конвенциях, которые заключены уже, или впредь заключены будут одной из договаривающихся сторон с какой-либо посторонней Державой”[2]. Чтобы иметь право и на эти “особенные условия содержащиеся в частных конвенциях” недостаточно еще было предоставить встречную компенсацию, а необходимо было ценою дипломатических усилий добиваться заключения нового торгового трактата. Такое положение не могло не стеснять международной торговли. Поэтому многие государства, в том числе и Россия, предпочли перейти к условному благоприятствованию, так как при нали­чии эквивалента гарантировалось неотъемлемое право на по­лучение уступок.

Впервые условное благоприятствование в практике Русского государства было сформулировано в трактате о торговле и мореплавании между Россией и США 6 декабря 1832 года. Начиная с этого времени, условное благоприятствование было положено в основу взаимоотношений России с одиннадцатью европейскими государствами: Великобританией, Обеими Сицилиями, Сардинией, Австрией, Нидерландами, Фран­цией, Бельгией, Грецией, Португалией, Италией и Швейцарией. Россия придерживалась этого принципа вплоть до семидесятых годов XIX века. Исключением был лишь договор с Англией 1858, построенный на принципе безусловного благо­приятствования.

Чем же объясняется такой успех компенсационного благоприятствования? Причину следует искать в экономических условиях жизни тогдашнего общества, слабости мирового рынка, автономности национально­го, а кое-где в наличии на первых порах хозяйственной автаркии (например в США). Государства по необходимости еще не понимали сложности применения этого принципа в таможенных вопросах, вместе с тем он был необходим, так как вопрос таможенного регулирования в условиях автономности тарифов мог быть решен на базе условного благоприятствования. Оно в данную эпоху было своего рода компромиссом между усиливавшимся товарообменом и старой автономностью хозяйства. Такова диалектика противоречивого развития института наибольшего благоприятствования в ту пору.

Так что, удовлетворяя требованиям буржуазного товарооборота, принцип эквивалента до известных пределов шел параллельно наибольшему благоприятствований именно до того момента, когда принцип этот показал свою сложность при регулировании таможенных вопросов.[3] Известно, что компенсацию можно было подсчитать при первоначальных объектах этого права – в вопросах судоходства. Дело усложнялось при подсчете эквивалента таможенных пошлин. В связи с этим, начиная с сороковых годов XIX в. в договорах появились новые термины для выражения компенсации: “равносильная компенсация”, “эквивалент” и т.п., к этому времени уже определилась невозможность пользования термина “одинаковая компенсация”. Последний удовлетворял тем временам, когда льготы эти имели место лишь в вопросах мореплавания, но при конвенциальных скидках с тарифа “равная компенсация” могла быть в одних случаях большой, а в других – незначительной, при совершенно различных количественных показателях ввоза и вывоза контрагентов.

Этим и была вызвана борьба против условного благоприятствования. Соединенным Штатам при проведении принципа эквивалента пришлось на протяжение всего XIX столетия наталкиваться на упорное сопротивление европейских держав, не желавших признать его. Этим были вызваны дипломатические споры между Старым и Новым светом. Поэтому государства вели борьбу за более удобную формулу. На первый взгляд таковой выглядело абсолютное или безусловное благоприятствование. Согласно последнему, все преимущества и погашения, как дарованные третьим державам, так и предоставленные им лишь под условием получения от них известных контруступок, распространялись немедленно, безусловно, без ограничений и безвозмездно на наиболее благоприятствуемые державы. Русско-английский трактат 1858 года – первый русский договор, построенный на этой основе.

Согласно ст. II, “ни с каких произведений земли или промышленности государства и владения Ее Британского Величест­ва, привозимых во владения Его Величества Императора Все­российского, откуда бы оные ни привозились, и ни с каких произведений земли или промышленности государства и вла­дения Его Величества Императора Всероссийского, привозимых во владения Ее Британского Величества, откуда бы оные ни привозились, не будет взимаемо иных или больших пошлин, кроме тех, которые взимаются или будут взиматься с подобных же предметов, произведений земли или промышленности всякого другого иностранного государства; и ввоз какого-либо произведения земли или промышленности государ­ства и владений одной из Высоких договаривающихся сторон в государство и владения другой Стороны не будет подвер­гаться никакому запрещению, которое не распространилось бы равным образом и на ввоз тех же предметов, произведений земли или промышленности всякого другого государства”.

Ст. III обуславливала те же взаимные права относительно вывозных пошлин.

В ст. II шла речь об абсолютном благоприятствовании на общие тарифы, но ст. X устанавливала абсолютное благо­приятствование и в “привилегиях, преимуществах и льготах, как ныне предоставленных, так и тех, которые впредь могут быть дарованы подданным или гражданам какого-либо другого государства”, то есть речь идет и о конвенциальных понижениях.

Если сопоставить концепцию наибольшего благоприят­ствования этого периода с понятием наибольшего благоприятствования рассмотренного выше периода, то легко убедиться в том, что эта новая концепция значительно шире по своему содержанию. Наибольшее благоприятствование трактуется здесь не только в негативном разрезе – как гарантия не ставить контр­агента в худшие условия чем всякое третье государство, и в позитивном, обещая распространить на контрагента все те льготы, которые были предоставлены третьим державам. При такой конструкции принцип наибольшего благоприятство­вания становился особенно выгодным для экономически силь­ной стороны. Такой в то время была Великобритания.

Примером широкой безусловной формулировки принципа наибольшего благоприятствования может служить русско-германский договор 1894 года, дополненный конвенцией 1904 года. Если в 1894 году всякая льгота и преимущество, всякое понижение ввозных пошлин немедленно и безусловно распро­странялось на другую сторону, то в 1904 году она распро­странялась “немедленно, безусловно, без ограничения и без­возмездно”.

Необходимо отметить, что принцип наибольшего благопри­ятствования, являясь главной составной частью торгового до­говора или торгового соглашения, вместе с этим может фигури­ровать и в других международно-правовых актах: в мирных договорах, в консульских конвенциях.

При установлении места и значения объекта права наибольшего благоприятствования в общей системе тех правоотношений, которые регулируют различные междугосударственные отношения, необходимо исходить из определения объекта, общего для всех меж­дународных отношений.

Под объектом международно-правового отношения понимают все то, по поводу чего субъекты права вступают в правоотношения между собой и что составляет содержание их взаимных международных прав и обязанностей. Объекты международно-правового отношения трех видов: 1) территория, 2) действия, 3) воздержание от действий. Что же является содержанием тex прав и обязанностей, которые вытекают из рассматриваемого конкретного вида международно-правового отношения, основанного на применении принципа наибольшего благоприятствования?

Совершенно очевидно, что они не могут быть отнесены к праву наиболее благоприятствуемого государства на территорию своего контрагента. Объектом права наибольшего благоприятствования могут быть действия и воздержа­ние от действий. В силу первого государство обязано предоставить своему контрагенту все те льготы и облегче­ния, которые оно предоставило третьим странам.

В силу второго, то есть воздержания от действий, государство обязано воздерживаться от всего того, что могло бы поставить его контрагента в торгово-политическом отношении в более худшие условия, нежели третьи государства, иначе говоря, не применять к нему дискриминации.

Но объект права наибольшего благоприятствования не может быть абстрактным действием или бездействием. Он должен воплотиться в конкретные правопритязания, должен быть действием или бездействием в отношении каких-то определенных вопросов наиболее благоприятствуемого обхождения, которые, как это показывают торговые договора, разнятся не только по своему характеру, но и по своему объему. Это обстоятельство имеет существенное значение для уяснения вопроса об объекте права наибольшего благоприятствования.

По своему характеру объект права наибольшего благоприятствования может быть подразделен на объекты этого права в вопросах: 1) Таможенного обложения; 2) судоходства; 3) правового положения юридических и физических лиц; 4) обложения внутренними налогами и сборами; 5) транзита и т.п. вопросах.

В зависимости от объема, обусловленного в договоре правопритязания, объект права наибольшего благоприятствования может быть подразделен на: 1) общий объект и 2) непосредственный объект.

Под общим объектом следует понимать такие права и притязания по наибольшему благоприятствованию, которые относятся ко всему комплексу торговых или еще шире – экономических отношений между контрагентами. Такой объект в торговых договорах или не формулируется (но подразумевается в смысле взаимного обязательства сторон предоставить режим наибольшего благоприятствования) или, если формулируется, то выражается в общей или так называемой “генеральной” статье.

Но установление общего объекта права наи­большего благоприятствования не разрешает, однако, еще вопрос об объекте наибольшего благоприятствования. Общий объект в целом ряде договоров конкретизируется, приобретая свои особые индивидуальные и специфические черты, наличие которых в договоре обусловлено торгово-политическими взаимоотноше­ниями между государствами. Поэтому необходимо установление непосредственного объекта. Последний ограни­чивает действие наибольшего благоприятствования одной или несколькими областями торговых отношений. Не “все вопросы экономических взаимоотношений” сторон и не “все вопросы тор­говли и мореплавания”, а только, скажем, “вопросы таможен­ного регулирования”. Причем, и в этом последнем случае он может относиться не ко всей совокупности вопросов, связан­ных с этим регулированием, а только к вопросу таможенного обложения. Стороны вправе ограничить предоставление права наибольшего благоприятствования даже в пределах определенного товарооборота по опискам товаров.

От непосредственного объекта следует отличать предмет права наибольшего благоприятствования, содержание которого зависит от прошлых и будущих торговых договоров и устанавливается в каждом конкретном случае в силу фактичес­кого положения вещей. Так, например, право на понижение пошлины, представля­ющее собой непосредственный объeкт наибольшего благоприятствования, в каждом конкретном случае воплощается в право на понижение пошлины в отношении определенных материальных ценностей, например, пошлины на хлеб, вино, спички, газолин и т.д., хотя о них в договорах не всегда идет речь. Установление предмета права наибольшего благоприятствования имеет не техническое значение, а одно из важ­ных значений. Оно играет большую роль при квалификации того или иного конкретного правопритязания со стороны государства, участника правоотношения, основанного на принципе наиболь­шего благоприятствования.

Сказанное выше свидетельствует, что объекты права в пра­вовых отношениях, основанных на применении принципа наиболь­шего благоприятствования, различаются в зависимости от видов и конкретного содержания этих правовых отношений. Последние, как известно, не могут быть поняты из самих себя, так как сами они коренятся в материальных условиях жизни. Поэтому объект права наибольшего благоприятствования как один из составных частей интересующего нас правоотношения отражает условия материальной жизни общества.

Если в эпоху домонополистического капитализма объекты права наибольшего благоприятствования имели в виду права купцов приезжать, поселяться и торговать в иностранных го­сударствах, права торгового мореплавания, то с течением времени стали приобретать значение другие объекты этого права — вопросы таможенного обложения и вообще таможенного регулирования. В период империализма последние переживают кризис, но одновременно с вывозом капитала, который начинает иметь мес­то в этот период, приобретают значение новые объекты права наибольшего благоприятствования – вопросы предоставления ва­люты, ликвидация долгов и вообще финансовые операции. Этот последний объект эпохе домонополистического капитала не был известен. В период империализма объектом права наибольшего благо­приятствования становятся такие вопросы, как патенты, торговые марки, торговое имя, торговые знаки.

Каковы же те правовые границы, в пределах которых до­пустимо вообще применение принципа наибольшего благоприятствования? Ведь право наибольшего благоприятствования – не неогра­ниченное право. Государство, выговаривая последнее, может это делать лишь в определенных пределах, распределить его толь­ко на определенные объекты, не только тогда, когда предо­ставление права наибольшего благоприятствования гарантиро­вано в отношении строго определенного товарооборота, но и тогда, когда оно предоставлено самой широкой группе объектов.

Ряд авторов указывает, что генеральная статья, предоставляющая наиболее благоприятствуемое обхождение контра­генту, не может порождать требование со стороны последнего пользоваться любыми привилегиями, предоставленными третьей державе, а должна быть рассматриваема, как ограниченная статьями договора. “Всеобщего права наибольшего благоприятствования, — говорит Кулишер — в силу которого все, что дано другим государствам, тем самым предоставляется и заключающей договор стране, никогда не было и быть не может”.[4]

Но все капиталистические государства сейчас наоборот стремятся расширить сферу действия принципа наибольшего благоприятствования.

В мировой юриспруденции вопрос о пределах действия наибольшего благоприятствования решается не в зависимости от характера правопритязания, а в зависимости от правообязанного субъекта. Согласно этой доктрине принцип наибольшего благоприятствования действует в отношении всех прав, привилегий и иммунитетов, каковые государство генерализует на тре­тьи страны в качестве субъекта политического властвования, исключая из этого принципа права и привилегии частного порядка, которые оно, государство, предоставляет кому-либо в качестве юридического лица. Например, частные контракты на ввоз и вывоз сырья изъяты из под действия принципа наибольшего благоприятствования. Однако практика капиталистических стран не соблюдает эту доктрину. Так, например, Германия в прошлом требовала, чтобы на нее распространяли право наибольшего благоприятствования, данное рядом держав своим колониям в области сдачи подрядов на сооружение различных муниципальных предприятий (электростанции, трамвай и т.д.).

Ограничения права наибольшего благоприятствования отличаются от изъятий из права наибольшего благоприятствования тем, что первые носят временный (провизорный) характер и имеют в виду не прекращение, а приостановку на время действия наибольшего благоприятствования в связи с наступлением определенных условий. По прошествии последних действие наибольшего благоприятствования продолжает оставаться автоматическим. Что же касается вторых, то есть изъятий, то они составляют общепринятые исключения из принципа наибольшего благоприятствования, и носят характер постоянный. В практике многих стран ограничения права наибольшего благоприятствования легко пре­вращаются в постоянно действующие изъятия.

Вопреки тому принципу, что договоры регулируют отношения только между двумя договаривающимися сторонами и что они “не вредят и не приносят пользы третьим лицам”, рассматриваемый принцип имеет ту характерную особенность, что значение его зависит именно от участия “третьих лиц” или третьих государств в данном правоотношении. В этом главная осо­бенность правоотношений, основанных на применении принципа наибольшего благоприятствования. Переходя к анализу правоотношений, основанных на приме­нении принципа наибольшего благоприятствования, необходимо прежде всего установить их правовые основания, выяснить, что является юридическим фактом, порождающим право государства требовать к себе наиболее благоприятствуемого обхождения.

Фактический состав изучаемого правоотношения сложен и должен быть поставлен в зависимость не от единичного факта заключения договора, а от определенной совокупности фактов. Факт предоставления льгот третьему государству одним из контрагентов, торгово-договорные отношения которого с этим третьим государством не покоятся на принципе наибольшего благоприятствования, с точки зрения изучаемого правоотношения является юридически индефферентным. Или, наоборот, если представить себе договор между двумя государствами на основе принципа наибольшего благоприятствования и при этом предположить, что ни одна из договаривающихся сторон не дает какой-либо третьей стране тех или иных льгот или привилегий, то само право наибольшего благоприятствования остается “голым правом”.

Правопроизводящим фактом, дающим государству право требо­вать применения принципа наибольшего благоприятствования, является факт предоставления в прошлом или будущем тех или иных наиболее благоприятствуемых льгот со стороны контрагента в адрес третьего государства. Это, в свою очередь, определяет своеобразие того механизма, который управляет правоотношением.

Круг субъектов, участвующих в этом правоотношении, может быть разбит на две категории:

1) Государства-контрагенты, непосредственно выступающие, как стороны в договоре, в котором содержится оговорка о наибольшем благоприятствовании. Это категория лиц, вполне определенная. Каждая из двух сторон берет на себя обязательство по договору, что она распространит на другую все преимущества, которые были или будут представлены третьим странам. Каждая из договаривающихся сторон, которая приобрела правопритязания является одновременно стороной обязанной.

2) Третьи государства — неограниченный и неопределенный круг лиц, число которых зависит от количества договоров.

Действие механизма наибольшего благоприятствования зависит от тех льгот, которые эти третьи государства выговорят в своих торговых договорах с одним из вышеупомянутых контр­агентов (основных участников договора).

В практике капиталистических стран этот механизм обращен в пользу экономически сильного государства, так как при всех прочих равных условиях это последнее благодаря своему экономическому могуществу, большему объему своего товарооборота будет всегда иметь возможность наводнить рынки третьих стран своими товарами, не говоря уже о том, что она будет иметь возможность закабалить в хозяйственном отношений своего первого контрагента. Ведь этот последний в силу системы наиболее благоприятствуемыx связей с третьими странами произвел им определенные уступки в договорах, которые автоматически распространялись на его более сильного контрагента.

Каково же действие права наибольшего благоприятствования во времени, и в зависимости от каких условий право это прекращает свое действие? В связи с постановкой этих вопросов и учитывая специфический характер рассматриваемого правоотношения, следует с самого начала отличать время действия права наибольшего благоприятствования от времени действия торгового договора. Они могут совпадать у основных участников торгового договора, но у прочих третьих наиболее благоприятствуемых стран они могут разниться. Третьи страны пользуются выгодами наибольшего благоприятствования до тех пор, пока они существуют между основными участниками.

Ряд авторов другого мнения. Они утверждают, что если договор устанавливает какое-либо право в пользу третьих государств, и они им пользуются, то тем самым приобретают самостоятельное право, в результате чего договор не может быть отменен без их согласия: сторонники этого мнения указывают, что, приняв устанавливаемое в их пользу право, третьи государства не могут быть лишены его против их желания. Льготы, полученные третьим государством в силу автоматического действия принципа наибольшего благоприятствования, могут быть сохранены за ним после расторжения договора между основными участниками в том случае, если по особой договоренности эти льготы стали неотъемлемой частью договорного права между двумя первоначальными участниками и тем третьим государством, которое право это получило первое. Таким образом, имеется в виду необходимость нотификации в каждом отдельном случае со стороны третьего государства в адрес двух основных участников о закреплении за ним обусловленных в договоре льгот.

Взгляд этот не может считаться правильным. То обстоятельство, что договор, а, следовательно, и связанные с ним пра­ва и привилегии могут быть отменены вне всякого согласия со стороны третьего государства, вытекает со всей очевидностью из государственного суверенитета двух первоначальных участников договора. В силу принципа суверенитета никто не вправе препятствовать участникам договора изменять или прекращать его без согласия третьего государства, так как это противоречило бы состоянию независимости государственной власти.

Все, что до сих пор говорилось о правоотношениях, основанных на принципе наибольшего благоприятствования, касалось безусловной или безвозмездной его формы. Наоборот они неприменимы к условной или возмездной форме этого принципа. Согласно последней, право наибольшего благоприятствования имеет применение только в отношении льгот и преимуществ, предоставленных какой-либо третьей стране безвозмездно, льготы же и преимущества, предоставленные третьим странам за компенсацию, распространяются на другую договаривающуюся сторону лишь за равносильный эквивалент.

Устанавливать особые правила для толкования статей торговых договоров, касающихся наибольшего благоприятствования, нет необходимости. Условие о наибольшем благоприятствовании как часть договора должно быть толкуемо в случае необходимости так же, как толкуется международный договор. В современных междугосударственных отношениях договор толкуют сами стороны. Прямые дипломатические переговоры яв­ляются в этом отношении наиболее правильным способом. Стороны могут заключать специальное соглашение по поводу толкования договора. Последнее может носить характер совместной интерпретирующей декларации или протокола, прила­гаемого к договору, либо носить характер дополнительного договора, где стороны оговаривают приемлемое для них толкование основного договора. Это последнее может быть произведено в виде обмена нотами. Наконец, стороны могут оговорить желательное для них толкование в самом тексте договора. Если стороны не договорятся о толковании, то в мировой практике существует “компромиссная оговорка” с обязательством сторон подчинять третейскому суду все споры, которые могут возникнуть в результате толкования или применения самого торгового договора. В практике капиталистических стран, правда более редко, встречается компромиссарная оговорка на случай спора специально в отношении принципа наибольшего благоприятствования. С другой стороны, до 1914 года Англия, несмотря на наличие в ряде своих торговых договоров компромиссных оговорок, не рассматривала спор, связанный вопросом о наибольшем благоприятствовании, как случай подпадающий под действие компромиссной оговорки. После Первой мировой войны она подчинила и эти споры арбитражу.

Споры, вытекающие из применения условий торговых догово­ров, разрешаются дипломатическим путем, при котором наиболее полно и последовательно можно выявить волю договаривающихся сторон-государств. В ряде случаев толкование тех или иных статей, касающееся наибольшего благоприятствования, толкуются сторонами заранее в тексте самого договора или в приложении к нему.

В конце XIX века Россия применила принцип наибольшего благоприятствования в конвенции с Францией 1893 года, заключенной на основе взаимных торговых уступок. Установлением конвенциальных ставок Россия стремилась к созданию двойного тарифа (для стран, входящих и не входящих в конвенцию), при помощи которого она рассчитывала достигнуть принятых другими государствами минимальных тарифов. Уступки, сделанные Франции, должны были послужить образцом для дальнейших конвенциальных торговых договоров.

[1] Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Т. IX (Х). – СПб., 1892. С. 89.

[2] Там же. Т. VIII. С. 24.

[3] Кулишер И.М. Очерк истории русской торговли. – Пг., 1923. С. 445.

[4] Внешняя торговля. 1922. №2. С. 3.