Ружицкая Ирина Владимировна (к.и.н., с.н.с. ИРИ РАН)
Судебная реформа: либеральные бюрократы против Второго отделения
Судебная реформа 1864 г. включала в себя четыре основных документа[1]. В данном случае речь пойдет о подготовке одного из них – Устава гражданского судопроизводства. Его история начинается в ноябре 1848 г., когда император Николай I «изъявил волю», чтобы приступили «немедленно к новому, общему и тщательному обозрению нашего гражданского судопроизводства и к изысканию средств для исправления недостатков оного, давно уже ощущаемых, сколько сие возможно в нынешнем положении дел и при настоящем составе наших учреждений судебных». В связи с этим распоряжением 20 января 1849 г. главноуправляющий Вторым отделением СЕИВК Д.Н. Блудов подал на высочайшее имя записку «О судопроизводстве гражданском», в которой изложил свои соображения, заметив, что «необходимо иметь в виду и положения иностранных по сей части законодательств», но «не для того конечно, чтобы подражать им, ибо сие», по его мнению, «было бы не только не полезно и неудобно, но даже и невозможно, по крайней мере, в настоящее время, а для того, чтобы узнав точные причины, коими многие правительства были побуждаемы к преобразованиям большею частию неудачным, заранее отстранить самую мысль о принятии мер уже на опыте оказавшихся неудовлетворительными». Затем следовал обзор принципов судопроизводства ряда иностранных государств и состояния его в нашей стране[2].
Принципиальные вопросы содержались в конце. «В заключение сего моего всеподданнейшего доклада, – писал главноуправляющий Вторым отделением, – считаю долгом рассмотреть еще один довольно неясный вопрос: можно ли приступить к исправлению нашего гражданского судопроизводства прежде исправления самого кодекса законов гражданских? Вопрос, подобный сему, представлялся и пред начертанием Уложения о наказаниях». Тогда император, напоминал Блудов, распорядился заняться сначала «составлением самого кодекса уголовного и к тому были причины весьма уважительные»[3]: поскольку «пока не означены с точностью все виды преступных действий, нельзя приступать к исправлению главнейшей части уголовного судопроизводства».
Но связь гражданского судопроизводства с кодексом законов гражданских, подчеркивал Блудов, совершенно иная. Каким бы образом, с большею или меньшею положительностью и ясностью ни были определены права и отношения частных лиц по имуществам их и между собой, самым ли законом, или по взаимным между ними соглашениям, эти права и отношения должны быть охраняемы действием власти судебной в порядке наиболее удобном и простейшим, и «сей порядок может быть один и тот же в главных основаниях, несмотря на изменения в постановлениях гражданского кодекса».
Таким образом, по мнению Блудова, не только без всякого «неудобства, но даже и с пользой» можно, не ожидая пересмотра законов гражданских, приступить к исправлению судопроизводства. Чем скорее оно будет исправлено, тем лучше, но, может быть, «затруднительно сделать в нем все нужные изменения в одно время изданием полного нового устава гражданского судопроизводства». Поэтому Блудов предлагал сначала ограничиться введением одних «важнейших улучшений», определив все, что относится к порядку подачи прошений, доставления их ответчикам, представления объяснений на просьбы истцов, приготовления дел к докладу, решения оных, объявления решений, взятие апелляции, а с тем вместе и все, что касается частных жалоб и прошений. Затем останется еще рассмотреть постановления довольно «многосложные о доказательствах» и исправить другие части судопроизводства.
Подобным образом, замечал главноуправляющий, поступили в новейшие времена прусское, баварское, баденское и ганноверское правительства, которые вместо издания общих уставов судопроизводства «приготовляли» и вводили постепенно важные изменения в уставы существующие, «предоставляя времени и опыту дальнейшее развитие начатого»[4].
Именно поэтому доклад, представленный императору 8 сентября 1849 г. назывался «Об исправлении нашего гражданского судопроизводства», а не «О проекте нового устава». Доклад касался недостатков отечественного судопроизводства. Каковы же эти недостатки?
Насколько «наше гражданское судопроизводство неудобно и запутанно» свидетельствует тот факт, отмечал Блудов, что после исправления дела будут идти удовлетворительнее и втрое быстрее, а некоторые – вчетверо и впятеро. В России – «большие расстояния и потому сроки для явки больше, чем «в других землях». Кроме того, в европейских государствах еще и «большее число образованных и добросовестных поверенных и ходатаев по делам», чем у нас. Итак, запутанность судопроизводства, огромная территория, недостаток кадров – вот что предстояло преодолеть Второму отделению.
Несмотря на сопротивление Блудова, впрочем, быстро и легко сломленное монаршей волей, Второе отделение приступило к составлению именно нового устава, который, по выражению главноуправляющего, должен был стать «лишь опытом проекта». Чиновники Отделения пересмотрели практические замечания почти всех председателей гражданских палат и губернских прокуроров на Свод законов. Эти сведения были предоставлены министерством юстиции, которое специально занималось их сбором. Так же, как в случае с созданием уголовного уложения[5], теоретические работы выполняло Второе отделение, а их практическим обоснованием ведало министерство. Организационные вопросы решал глава Отделения. Блудов отсылал готовые проекты министру юстиции, который возвращал их со своими соображениями и замечаниями[6].
В следующем году выявились разногласия между Блудовым и В.Н. Паниным по поводу «мыслей и предположений», которые должны лечь в основание проекта. Министр в целом соглашался с замечаниями и предположениями Блудова. Но были и такие «мнения, по коим руководитель Второго отделения и министр были «несогласны» в принципе, поэтому «об них суждение» необходимо было предоставить Государственному совету. Один из таких вопросов – порядок доклада дел в судебных местах. Панин предлагал оставить все, как было, когда для доклада в суде использовались выписки, Блудов отстаивал порядок доклада по подлинным актам, что, по его мнению, давало выигрыш времени и уменьшение канцелярских расходов, а также и «более ручательства для тяжущихся и судей». Безусловно, вариант Блудова был гораздо более удобен, к тому времени в большинстве развитых стран он уже вошел в практику.
Второй вопрос, по которому проявились разногласия между Паниным и Блудовым был еще более принципиальным: министр предлагал оставить старый порядок – прокурор просматривает решения после суда и делает замечания, а обер-прокурор Сената может протестовать. Блудов настаивал, чтобы заключения прокуроров подавались прежде решения судов по делу.
При этом глава Второго отделения изъявлял надежду, что по этим спорным пунктам они все-таки придут к соглашению, когда проект устава полностью будет рассмотрен министром[7]. Однако и в 1855 г. эти вопросы оставались нерешенными.
Николай I лично контролировал процесс работы над уставом гражданского судопроизводства, так же как в свое время ход подготовки уголовного процессуального кодекса и гражданского уложения[8].
К концу 1850 г. проект был окончательно готов и по повелению императора передан в министерство юстиции. В записке на высочайшее имя от 29 марта 1851 г. «О проекте устава судопроизводства гражданского» Блудов напоминает, что он просил разрешения учредить «совместный особый комитет наподобие» того, что рассматривал Уложение о наказаниях перед внесением его в Государственный совет, в чем его поддерживает и министр юстиции. Далее он сообщает, что в данный момент Второе отделение занимается приготовлением к проекту Приложений (т.ч. и перечнем тех бумаг, которые будут по новым правилам составляться самими судами при производстве дел гражданских). Это – важные дополнения к уставу, «могущие даже служить объяснением оного, ибо в них определяется способ исполнения и применения гражданских законов»; они тоже будут переданы в министерство юстиции[9].
14 июня 1851 г. был учрежден Комитет для рассмотрения проекта нового устава гражданского судопроизводства в составе товарища министра юстиции Илличевского, сенаторов А.Ф. Веймарна и М.М. Карлиолина-Пинского и члена Консультации при министерстве Карцева. Со стороны Второго отделения в Комитет вошел многолетний и верный помощник главноуправляющего Р.М. Губе, в качестве делопроизводителя дел – чиновник Отделения, участвовавший в составлении проекта[10]. Этот чиновник не назван, но из отчета 1855 г. мы узнаем, что им был никто иной, как С.И. Зарудный, будущий деятель судебной реформы. Из того же отчета выясняется, что председателем Комитета был сам главноуправляющий Вторым отделением.
Особый комитет для рассмотрения проекта гражданского судопроизводства закончил работу в конце 1854 г. (на последнем этапе вместо Карцева там работал М.Н. Любощинский, который, как начальник департамента министерства юстиции, был знаком с проектом). Комитет сделал 38 замечаний по проекту, все «малозначительные или по редакции». Все вопросы были сняты единогласно, кроме одного: о необходимости при введении устава изменить некоторые судебные места. Положительно был решен вопрос о прямом докладе дел членами суда[11].
Смерть Николая I помешала утверждению проекта. Комитет по проекту гражданского судопроизводства в Российской империи продолжил свою работу и в новое царствование.
28 апреля 1855 г. Блудов писал новому императору Александру II об уже «обсужденном» проекте, который, «несмотря на замечания министра юстиции, следует оставить без изменения»[12]. Однако в то время новоиспеченный монарх был еще не готов к преобразованиям, и вопрос был отложен. Через два года, 3 января 1857 г., начал работу Секретный или Особый комитет постановлений и предположений о крепостном состоянии, а 6 июня 1857 г. Александр повелел представить проект устава гражданского судопроизводства. Через два дня проект (составленный в 1849-1850 гг.) был представлен вместе с написанной Блудовым объяснительной запиской. В ней, автор, отдавая дань идеям нового царствования, критиковал существующее судопроизводство и предлагал «устранить причину зла в самом их корне», для чего необходимо принять «другую, совершенно отличную от настоящей, систему, основанную на тех общих началах, без коих не может быть правильного судопроизводства». Блудов «убедился», что недостатки нельзя устранить только исправлениями «лишь некоторых форм и обрядов гражданского процесса»[13].
Однако, несмотря на «смелые» заявления объяснительной записки, содержание самого проекта свидетельствовало, что авторы нового устава собирались лишь подновить существующую судебную систему, и сам Блудов остался сторонником сохранения основ и изменений лишь в частностях. Ему удалось склонить императора на свою сторону.
Обсуждение проекта гражданского судопроизводства предполагалось начать в Государственном совете осенью 1857 г. Блудов, зная, что при этом может возникнуть вопрос о гласности и адвокатуре, представил монарху дополнительно конфиденциальную «Всеподданнейшую докладную записку по вопросу о проекте судопроизводства в России». В ней глава Второго отделения писал: «Можем ли мы одни … не будучи еще достаточно подготовленными к переходу от форм столь несовершенных нашего гражданского судопроизводства к другому более сообразному с свойством для сего рода, вдруг и при неимении довольного числа благонадежных судей и поверенных дойти до того, к чему другие народы достигали постепенно?»[14] В пример он привел Пруссию, в которой после усовершенствования гражданского процесса прошло «около 70 лет, прежде чем правительство решило принять французское публичное судопроизводство». Блудов отмечал, что «в России есть люди, которые, узнав, а, может быть, весьма основательно изучив порядок, существующий в других землях, желали бы видеть теперь же и в нашем отечестве и публичное производство, и адвокатов». Однако автор сомневался, «готовы ли мы вообще в России к сему нововведению, имеем ли мы достаточное число таких судей, которые были бы в состоянии хорошо понять дело по одному изложению оного адвоката, и найдется ли у нас довольно адвокатов, способных представить судебным местам дела с надлежащей ясностью, в стройной логической последовательности». Блудов полагал учредить «присяжных стряпчих», т. е. создать переходный к адвокатуре институт. Кроме того, он обязался представить проект о сокращенном и устном производстве, этот порядок должен был действовать для дел маловажных. Закончил он выводом о том, что «все опыты улучшений и усовершенствований какого-либо рода тогда только бывают успешны и прочны, когда приводятся в действо, так сказать, не прыжками, а тихими размеренными шагами, по одной, зрело обдуманной и постоянно имеющейся в виду системе»[15].
Соображения, изложенные Блудовым, остались между императором и главноуправляющим, однако имели далеко идущие последствия. Александр II написал на записке: «Совершенно разделяю мнение, что мы еще не довольно зрелы для введения у нас гласности и адвокатов; вот почему не желаю, чтобы вопрос сей был возбужден в Государственном совете»[16]. Следствием явилось высочайшее повеление Совету, запрещавшее обсуждение в нем институтов гласности, адвокатуры и суда присяжных. С его оглашения Д.Н. Блудовым 15 ноября 1857 г. началось обсуждение в Государственном совете проекта гражданского судопроизводства. С этого заседания собственно начинается история судебной реформы, через несколько лет изменившей свои первоначальные очертания[17].
Тогда же (конец 1857 г.) в Государственный совет было представлено т.н. «сводное положение» о судопроизводстве и судоустройстве Царства Польского, включавшее в себя «те существенные элементы правильного правосудия, которые отсутствовали в проектах Блудова»[18]. Оно было составлено в ходе работы над проектом гражданского уложения для Польши, которой с 1852 г. занимался департамент дел Царства Польского. Так, если в Империи предварительное следствие первоначально предполагалось оставить в руках полиции, в Царстве эти обязанности возлагались на места судебные. По положению в Царстве Польском дела должны были докладываться в публичном заседании, по каждому делу допускалась публичная защита, для остальной России этого не предусматривалось[19].
В начале 1858 г. появились «Замечания на проект нового порядка судопроизводства в России», где предлагалось при составлении проекта взять за образец гражданское судопроизводство Царства Польского, в основе которого – правовые нормы Кодекса Наполеона. Автором «Замечаний» был директор комиссариатского департамента Морского министерства князь Д.А. Оболенский[20], который написал их по поручению главы министерства — великого князя Константина Николаевича; они были отлитографированы и разосланы членам Государственного совета[21]. Этот документ выражает точку зрения тех, кого в исторической литературе называют «либеральными» бюрократами.
Начинаются «Замечания» с определения места и значения судебной власти: «судебная власть, охраняющая личные и общественные права граждан, есть основание, поддерживающее все здание государственного управления». Далее обосновывается необходимость срочной реорганизации судебной системы в России: «отсутствие суда было и есть до сих пор непреодолимое препятствие, уничтожающее и делающее бесплодными все попытки правительства к внутреннему устройству России, улучшению администрации, развитию торговли и промышленности, улучшению нравственности и, наконец, вопрос об определении правильных отношений крестьян к помещикам останется неразрешимым на практике до тех пор, пока посредствующая власть между сими двумя сословиями, т.е. суд, не получит у нас хоть какую-либо правильную организацию».
К числу «несообразностей в самых началах нашего судоустройства и судопроизводства» составитель «Замечаний» относил письменное производство в стране почти поголовной неграмотности, «келейный и секретный» характер судебного разбирательства («для народа, привыкшего к мировому гласному разбирательству»), состоящего из «бессмысленных и запутаннейших формальностей и растягивающегося на весьма длительное время», отсутствие всякой ответственности судей перед общественным мнением. Помимо этого, «не разграничены и смешаны власти судебная и исполнительная», а «сословное представительство в суде делает из судебного места не независимый суд, а собрание представителей, защищающих разные интересы различных сословий». Были у Оболенского и другие претензии к составу судов: по выборам туда попадали люди не только не знакомые с «положительным законодательством», но и элементарно неграмотные.
Эти «несообразности», по мнению автора, превращают «все наши законы в мертвую букву, а суд в учреждение без жизни и смысла», они – «суть источники всего зла»[22].
Оболенский подчеркивал, что все несообразности отечественного судопроизводства признаются проектом. Так, к нему приложена записка министерства юстиции о недопустимом составе судов, которому «вторит» и Второе отделение[23]. Между тем, меры, предлагаемые проектом к устранению этих «несообразностей», не выдерживают никакой критики. Больше всего внимания автор «Замечаний» уделил как раз вопросу о составе судов и проблеме общей и юридической грамотности участников гражданского процесса с обеих сторон. «Что сказать о проекте, – возмущался Оболенский, – в котором заявляется, что не только члены, но и председательствующие не в состоянии записать вкратце данную резолюцию», и в то же время предлагается «чтобы устранить влияние на дела канцелярий, обязанность всего письменного производства дел» возложить «на безграмотных членов, не имеющих по большей части никакого понятия о законах?»
Второе отделение признает, продолжал Оболенский, что главная причина неудобств в производстве дел – «недостаток юридического образования в народе». Какой же «законодательный выход» оно предлагает? «Вот он: не дозволяется тяжущимся подавать по делу более 4-х бумаг с каждой стороны, и в этих бумагах обстоятельства дела должны быть так мастерски изложены, чтобы не было недомолвок, и доказательства дела должны быть представлены при сих двух бумагах, ибо дальнейшее развитие или дополнение их в следующих инстанциях строго запрещается». Подобное противоречие, замечал князь, ясно указывает «на то, что при составлении проекта не имелось в виду коснуться источника неудобств существующего порядка, иначе нельзя было бы не прийти к убеждению о необходимости заменить письменный процесс словесным судоговорением»[24].
Наиболее слабой стороной проекта Оболенский признавал меры, предусмотренные для преодоления медленности в производстве дел. Беспрерывным и почти в каждой статье повторением слов «с первою почтою», «на другой день», «не позже, чем на третий день» и др., полагал он, «судебные места не будут возбуждены к особой какой-либо деятельности, во-1-х, потому что им физически невозможно будет исполнить требование о сем законе, а, во-2-х, потому, что при келейном, секретном и письменном производстве не может быть речи о надзоре за соблюдением внутренних канцелярских сроков»[25].
Безусловно, составленный во Втором отделении проект нового устава гражданского судопроизводства «служил положительным доказательством, что правительство давно уже пришло к сознанию, что существующий порядок судопроизводства требует исправления». Необходимость коренных изменений выражена в объяснительной записке: «Нам в особенности нельзя и думать о каком-либо усовершенствовании сей части нашего законодательства без изменения самой основной мысли ее, без принятия других, не только отличных, но и в некоторой степени противных ей начал».
Однако в самом проекте не предусматривалось коренного переустройства судебной системы, в том числе отечественного судопроизводства, предлагалось лишь усовершенствовать и приспособить к новым условиям уже существующие институты. И это вызвало сокрушительную критику со стороны Оболенского, выразившего точку зрения либеральных бюрократов – представителей столичного чиновничества, выступавших за преобразования. Он полагал, что для переустройства гражданского судопроизводства «необходима другая, совершенно отличная от настоящей, система». Представленный же проект, «по отсутствию тех “непреложных начал, без которых не может быть правильного судопроизводства” не удовлетворяет вовсе современной потребности и потому должно быть изменен как в началах своих, так и во всех подробностях»[26]. При этом князь не преминул упомянуть, что законы в России до тех пор «будут писаться всуе, пока власть, их применяющая, не будет иметь жизни и разумного устройства»; это в определенной степени связано «с низкой степенью развития государства»[27]. Смелость князя можно объяснить тем, что его «Замечания» писались для конфиденциального использования великим князем Константином Николаевичем, они отражали настроения, царившие в среде либеральных бюрократов в конце 1850-х гг.
Автор «Замечаний» не просто отвергал неприемлемый на его взгляд проект, но предлагал другой, «который уже составлен и может с весьма незначительными изменениями быть введен немедленно в большей части России». Речь шла о порядке гражданского судопроизводства Царства Польского, «главные основания» которого были «взяты из французского законодательства, только с некоторыми изменениями в частностях и формах». «Эти главные основания суть именно есть непреложные начала», без которых, по убеждению автора, не может быть правильного судопроизводства гражданского. «Суд словесный и гласный – вот в чем заключаются эти начала и они составляют основу судопроизводства Царства Польского». Автор ссылался на уже существующее «сводное подробное положение о судопроизводстве и судоустройстве сего царства», составленное Вторым отделением, где были собраны воедино все постановления по данному вопросу и сделаны лишь частные изменения; часть «сего» труда уже рассматривалась в Государственном совете. Вывод Оболенского однозначен: «это положение с сделанными изменениями может быть почти целиком введено в России или, по крайней мере, послужить главным материалом для начертания нового проекта судоустройства и гражданского судопроизводства в России»[28].
Весьма примечательными являются доводы в пользу такого заимствования. Во-первых, польское гражданское право – это «более совершенное законодательство». Во-вторых, в истории зарубежного законодательства имеются прецеденты: в Австро-Венгрии «в настоящее время правительство, убедясь в необходимости заменить письменное судопроизводство словесным и секретное – публичным, приступило к начертанию проекта нового порядка судопроизводства, приняв за образец порядок судопроизводства, существующий в Трансильвании», где основу суда составляют публичность и гласность. И, наконец, в-третьих, «не очевидна ли также польза сближения законодательств двух царств, состоящих под одною державною властью? До сих пор к такому сближению стремились насильственным введением в Царство Польское учреждений и законов, менее совершенных, не заимствуя из сего царства ничего, даже достойное подражания.
Теперь пришло время сознания, что таким путем не доходят до слияния враждебных народностей и не улучшается администрация.
Пускай же сознание подкрепит нашу мысль о введении судопроизводства Царства Польского в России, и последствия сей меры, без сомнения, окажутся благодетельными для обоих царств».[29]
Речь идет не только о судебной системе «самой беспокойной части империи». Вопрос ставится шире – об отношениях между двумя народностями, о путях их превращения из «враждебных» в дружественные, об их слиянии. Это должно было происходить не путем насильственной русификации и насаждения имперских учреждений без учета местных особенностей. России было чему поучиться у «наиболее интегрированной в Западную Европу, … экономически более развитой и сильной политическими традициями Польши»[30], в частности, в области права.
Почему же эти предложения не были приняты? Дореволюционный историк усматривал в этом неприятие представителями высших кругов империи всего, связанного с Польшей[31]. Современный исследователь полагает, что «обращение к проекту судебных преобразований Польши с небольшими изменениями (какими – неясно) у направления, представляемого Д.А. Оболенским, подтверждало только желание отказаться от паллиативных мер графа Д.Н. Блудова и сориентироваться на разработку традиционных принципов и институтов буржуазного правосудия, известных законодательству стран Запада». Подобное стремление, по его мнению, свидетельствовало об отсутствии определенной программы у этой группы деятелей[32]. С этим трудно согласиться, поскольку «польский проект» (назовем его так) излагал во всех подробностях не только существующий в Царстве Польском порядок гражданского судопроизводства, но и содержал конкретные указания по усовершенствованию этого порядка в соответствии с практикой передового европейского права. Автор «Замечаний» был хорошо знаком с этими предложениями, о чем свидетельствуют заключительные строки его работы.
«Замечания на проект нового порядка судопроизводства в России» отражали настроение либерально настроенных служащих Морского министерства во главе с Константином Николаевичем, т.н. либеральных бюрократов. Среди них не существовало той «полонофобии», какая была присуща чиновникам старого закала, например, Д.Н. Блудову. Последний настолько боялся признать что-либо из польского опыта достойным подражания, что предостерегал даже от употребления применяемых там слов «защитник» и «адвокат», предлагая заменить их словами «поверенный» и «стряпчий» (в докладе, посвященном выяснению необходимости иметь адвокатов при судах). В этом кругу сама мысль использования чего бы то ни было из практики этой части империи казалась кощунственной, что было связано и с воспоминаниями о волнениях в Польше начала 1830-х годов.
После начала восстания 1863 г. позиция Блудова и его единомышленников укрепилась. Ни о каких заимствованиях из польского законодательства не могло быть и речи. В многотомном «Деле о преобразовании судебной части в России» есть бумаги с анализом правовых систем или их отдельных частей итальянских, немецких государств, Женевского кантона, Франции, но нет ни одного документа, указывающего на изучение польского опыта. В основе гражданского права Российской империи, так же, как и Царства Польского, Кодекс Наполеона. Правда, «в чистом виде кодекс ближе» к уставам 20 ноября 1864 г., так как в Польше с 1809 г. допускались отклонения от него[33], но ни один из аспектов его действия пусть на наиболее интегрированной в Западную Европу, но все-таки части Российской империи, не был прослежен при подготовке судебных уставов 1864 г. Между тем пример Польши, наиболее близкой к нам из европейских стран, позволил бы исследовать рецепцию буржуазного гражданского права, его согласованность и разночтения с обычном правом, и даже с реалиями общеимперской жизни.
Тем не менее, «Замечания» Оболенского стали отправной точкой полемики о принципах судебной реформы в России. Сам автор вспоминал, что после его выступления «проект Блудова, ежели не отвергнут, то почти отложен в сторону, и многие существенные вопросы по этой части подняты»[34].
Великий князь Константин Николаевич 27 января 1858 г. послал записку своего подчиненного Блудову с просьбой ответить на критику. Главноуправляющий Вторым отделением в своем ответе привел те же аргументы, что и в объяснительной записке к проекту: коренные изменения необходимы, но пока они преждевременны, в данный момент нужны переходные меры. Блудов, по свидетельству, Оболенского, «заставил» С.И. Зарудного написать развернутый ответ на «Замечания». Последний обвинил князя в отрицании «исторических оснований» отечественного судопроизводства, в предложении таких средств «к улучшению законов, которые поразительно противоречат основным началам науки и общенародных понятий о развитии законодательства». Эти средства – публичность и адвокатура, введение их в России в данный момент невозможно, так как «гласность предполагает устность судопроизводства, уменьшение числа судебных инстанций и расширение круга действия судов I степени, введение процесса состязательного, разделения власти судебной и исполнительной». Подобные же преобразования пока преждевременны. Кроме того, для введения гласности нужны «известная степень образованности, всеобщее уважение к законам», а для адвокатуры лица, «способные стать адвокатами», которых сейчас в стране не найти. Проект Блудова, подчеркивал Зарудный, предлагает ввести пока элементы публичного судопроизводства, делая таким образом «первый шаг к усовершенствованию». Но этот «первый шаг» на данный момент – единственно возможный путь усовершенствования гражданского процессуального права в России.
По поводу методики работы над новым уставом Зарудный заметил, что «взять целиком начала какого бы то ни было иностранного законодательства значит отречься от народной самобытности, … подчинить себя другому народу в деле суда».
Оболенский отозвался на выступление Зарудного еще одной запиской, в которой замечал, что «юридические начала, выработанные в Западной Европе уже … перешли в область практики, они отнюдь не составляют принадлежность одной какой-нибудь страны, но суть общечеловеческое достояние», и их нужно использовать в судебных преобразованиях в России. Он подчеркивал, что «отсутствие известной степени образованности, препятствующее, по мнению Зарудного, введению у нас словесного судопроизводства и гласности, не только есть препятствие, но, напротив, есть одна из побудительных причин ко введению сих начал», поскольку, чем ниже уровень образованности народа, тем проще должны быть все формы его судебных учреждений[35]. Эта записка тоже была отлитографирована и стала известна в широких кругах.
Однако прошло еще три с половиной года, прежде, чем усилия Второго отделения были признаны недейственными.
С 1857 по 1861 гг. Блудов внес в Государственный совет 14 законопроектов[36]. Предлагая много бесспорных улучшений и новых начал в виде ограничения числа инстанций, введения отдельных элементов устности, гласности, состязательности, допущения защиты и т. п., они, в то же время, останавливались на полпути, не решаясь ни на последовательное проведение указанных начал, ни на такие коренные «опасные» меры, как введение суда присяжных, установление независимости суда от администрации, уничтожение теории формальных доказательств и др. Реформа в этих проектах имела характер компромисса между старым и новым; осуществиться ей не пришлось — дело судебного преобразования вступило на новый путь.
При обсуждении в Государственном совете в 1860-1861 гг. проектов и главных начал гражданского судопроизводства, проектов о присяжных поверенных и судоустройстве в них из-за противодействия Блудова были внесены лишь незначительные изменения[37]. К осени 1861 г. стало ясно, что подготовка судебных преобразований зашла в тупик: непрекращающаяся борьба направлений во взглядах на судебную реформу и отсутствие единой концепции среди ее разработчиков вели к несогласованности друг с другом отдельных законопроектов.
О кризисе в подготовке реформы свидетельствовал доклад Блудова Александру II от 19 октября 1861 г. Блудов предлагал передать подготовку судебной реформы из Второго отделения СЕИВК в государственную канцелярию и обрисовывал новую программу этой подготовки. Следовало «предоставить соединенным департаментам внести в общее собрание Государственного совета объяснительную записку обо всем, что может быть признано относящимся к главным основным началам наших предположений для устройства судебной части в империи так, чтобы сия записка обнимала в возможной полноте и ясности все многоразличные предметы, к сей части принадлежащие; именно: 1. Судоустройство; 2. Судопроизводство гражданское; 3. Судопроизводство уголовное и, наконец, 4. Нужные временные меры для перехода от порядка ныне существующего, к предполагаемому новому»[38]. Составление записки предполагалось возложить на специальную комиссию из служащих государственной канцелярии и министерства юстиции под руководством государственного секретаря В.П. Буткова. Разработанные «Основные положения» затем следовало обсудить в Совете, после чего представить на утверждение монарха. С учетом «Основных положений» предлагалось разработать уставы судопроизводства и судоустройства. Доклад 19 октября, хотя и был подписан Блудовым, составлялся чиновником государственной канцелярии С.И. Зарудным, высочайшее повеление о предоставлении сведений, «в каком положении находятся … работы по устройству и преобразованию судебной части» было передано через Буткова, он же вручил доклад императору (отсюда ошибочное мнение, что это был его доклад)[39].
Что произошло? Почему Блудов сам отказался от дела реформы? Современный исследователь объясняет его позицию «преобладанием в правительственных кругах настроений, несозвучным блудовским, чье руководство судебной реформой завело ее в тупик». По его мнению, «доклад организационно оформлял предрешенное»[40]. Решение Блудова, на мой взгляд, можно объяснить только одним: давлением со стороны императора; скорее всего, именно монарх был инициатором подобной расстановки сил; симптоматично, что он решился на это только после крестьянской реформы, когда он уже вступил на путь преобразований, и дороги назад не было.
Этот доклад 19 октября 1861 г., в котором указывалось на разновременность составления и несогласованность отдельных проектов Второго отделения и предлагалось прежде окончательного обсуждения этих проектов определить и утвердить основные начала всей реформы был одобрен императором 23 октября. Работа по извлечению и формулировке основных начал была возложена на государственную канцелярию вместе с «прикомандированными к ней юристами» (как упоминалось, из них была создана специальная комиссия), а за Блудовым осталось лишь «общее» наблюдение, бывшее почти номинальным (тем более что в конце года на посту главноуправляющего его сменил М.А. Корф, все попытки которого вернуть работу по подготовке судебной реформы в Отделение закончились неудачей).
В начале 1862 г. последовало высочайшее повеление чрезвычайной важности для дела судебной реформы чиновники получили право в выработке основных начал следовать указаниям «науки и опыта европейских государств», «несомненное достоинство» которых было торжественно провозглашено. Таким образом, руки трудившихся над новым судебным устройством оказались развязаны; они освободились от неизбежной прежде обязанности блюсти «самобытность» и получили возможность войти в сферу европейского опыта, знания и правовой культуры. Это ускорило работы, 29 сентября 1862 г. Основные положения были утверждены Государственным советом; они определили характер всей реформы. К концу 1863 г. были готовы все уставы и объяснительные записки к ним; тогда же началось их обсуждение в Государственном совете. Часть работ была облегчена наличностью готовых проектов Второго отделения, а также тем, что часть членов Комиссии была причастна к предыдущей законодательной деятельности (например, С.И. Зарудный). Можно оспорить мнение, что после согласия царя на использование опыта европейских государств, «предшествующие разработки низводились до обычного подготовительного материала». Комиссия Буткова оставляла «блудовские законопроекты в части, соответствовавшей взглядам членов Комиссии»: например, не были составлены записки о гражданском судопроизводстве, поскольку вопрос достаточно полно был разработан II Отделением и департаментами Государственного совета, а содержащиеся в предложенном Блудовым проекте о судоустройстве идеи о мировых судах, по сути, остались неизменными вплоть до принятия судебных уставов[41].
20 ноября 1864 г. были опубликованы нормативные акты, составившие судебную реформу: Уставы гражданского и уголовного судопроизводства, Учреждение о судебных установлениях (судоустройство) и Положение о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Последнее представляло собой свод выделенных из Уложения о наказаниях 1845 г. и некоторых других законодательных актов статей о проступках. Хотя в основание первых трех документов были положены совершенно противоположные разрабатываемым во Втором отделении в 1840-1850-х гг. принципы, опыт предшественников пригодился тем, кто готовил преобразование судебной системы.
[1] Нормативные акты, составившие судебную реформу: Уставы гражданского и уголовного судопроизводства, Учреждение о судебных установлениях (судоустройство) и Положение о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.
[2] РГИА. Ф. 1261. Д. 9 (1849). Л. 16 об.- 17 об., 17 об.- 105.
[3] Там же. Л. 105 об.- 106.
[4] Там же. Лл. 106 об.-109.
[5] Речь идет об Уложении о наказаниях уголовных и исправительных, высочайше утвержденном 15 августа 1845 г.
[6] РГИА. Ф. 1261. Д. 9. 1849 г. Лл. 167-172 об.
[7] Там же. Д. 10. 1850 г. О положении дела по проекту нового устава гражданского судопроизводства. 6 апреля 1850.
[8] Там же. Д. 10. Л. 72-74.
[9] Там же. Лл. 103-105.
[10] Там же. Л. 157.
[11] О проекте нового устава судопроизводства гражданского. 2 декабря 1854 г. Там же. Д. 12 (1853-1854). Л. 405-423.
[12] Там же. Д. 13. Л. 56.
[13] Там же. Д. 13. 1855 г. Л. 55 об.
[14] ГА РФ. Ф. 722. Оп. 1. Д. 455. Л. 7 об.
[15] Там же. Лл. 15 об., 11-11 об., 10.
[16] Там же. Л. 1.
[17] Проект рассматривался почти год – до 23 сентября 1858 г. (Журнал о главных началах, принятых соединенными департаментами при рассмотрении проекта нового устава гражданского судопроизводства 15 июня 1857 – 8 мая 1859 гг. // ОР и РК РНБ. Ф. 637. Д. 289). См. также: Коротких М.Г. Самодержавие и судебная реформа 1864 года в России. Воронеж. 1989. С. 48, 56-58, 80-82.
[18] Плетнев В. Работа по составлению проектов судебного преобразования до 1861 г. // Судебная реформа. М., 1915. Т. 1. С. 296.
[19] Там же. С. 296-297.
[20] Оболенский Дмитрий Александрович. (1822-1881), князь. Закончил Училище правоведения (1842). Имел опыт практикующего юриста: был стряпчим в Казани, товарищем председателя Тульской палаты гражданского суда и товарищем, а затем председателем I-го департамента Санкт-Петербургской палаты гражданского суда (1845-1853). С сер. 1850-х гг. — в Морском министерстве, которым руководил великий князь Константин Николаевич, и которое шло в авангарде реформ 1860-х гг. По отзывам современников, Оболенский оказывал очень большое влияние на великого князя. Член кружка великой княгини Елены Павловны, где разрабатывались планы многих будущих преобразований. Был близок с Н.А. Милютиным. В начале 1860-х гг. — председатель комиссии по выработке нового закона о печати. В 1871-72 гг. товарищ министра гос. имуществ. Член Гос. совета (1872).
[21] Таким образом, они попали в архив члена Государственного совета М.А.Корфа в ГА РФ, этот экземпляр используется ниже. Оригинал «Замечаний» Оболенского хранится в ОР и РК РНБ, Ф. 120. Д. 120.
[22] ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3207 (Замечания на проект нового порядка судопроизводства в России). Л. 2-4.
[23] В записке министерства отмечается, что выборные в судах «по большей части не знают ни законов, ни форм, ни порядка гражданского судопроизводства, довольно сложного и трудного, в особенности, для людей не только не имеющих предварительных юридических знаний, но часто безграмотных». 2 Отделение прибавляет: «выборные судьи наши весьма часто не соответствуют важности обязанностей возложенных на них законами» (Там же. Л. 5, 6 об.)
[24] ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Ч. 2. Д. 3207. Л. 7 об. – 9 об.
[25] Там же. Л. 9 об.-10.
[26] Там же. Л. 18.
[27] Там же. Л. 1-1 об.
[28] К этому месту имеется примечание: «Положение об учреждении гминных судов в Царстве Польском, сколько нам известно, уже составлено и может служить лучшим образцом для нас при учреждении сельских судов».
[29] ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 3207. Л. 18-18 об., 19. Этими словами заканчивается записка Оболенского.
[30] Власть и реформы. СПб., 1996. С. 311.
[31] Плетнев В. Указ. соч. С.297.
[32] Коротких М.Г. Указ. соч. С. 51.
[33] Соловьев М.П. Судебная реформа в Царстве Польском // Русский вестник. 1875. N 5. С. 246.
[34] Оболенский Д.А. Записки. СПб., 2005. С. 174.
[35] Коротких В.Г. Указ. соч. С. 51-54.
[36] Так, «в виде дополнения» к проекту гражданского судопроизводства Блудов внес «положение о производстве дел гражданским порядком сокращенным, постановления о присяжных стряпчих, правила о порядке исполнения судебных решений по делам гражданским» (из доклада председателя Государственного совета А.Ф. Орлова императору от 17 октября 1859 г.). 12 ноября 1859 г. Блудов представил Александру II «Проект положения о судоустройстве», 10 декабря — «Проект устава по преступлениям и проступкам».
[37] См.: Журнал соединенных департаментов законов и гражданского Государственного совета об основных началах судоустройства за 1861 г. № 48. С. 6 // Материалы по судебной реформе в России в 1864 г. СПб., 1864. Т. 16; Журнал соединенных департаментов и гражданского по замечаниям на проект присяжных поверенных. С. 15 // Там же.
[38] ЦИАМ. Ф. 1650. Оп. 1. Д. 57. Л. 4 об.-5 об.
[39] Там же. Л. 92-93.
[40] Коротких В.Г. Указ. соч. С. 93.
[41] Там же. С. 97-98.
Добавить комментарий