Р. Ш. Ганелин
Самодержавный характер государственного строя дореволюционной России в ее публицистике, оказавшей свое влияние и на историографическую традицию (оно ощутимо и в советской и постсоветской науке), связывался, прежде всего, с отсутствием в стране до 1905 г. народного представительства. Серьезных сомнений в том, что запоздалое его введение и так и не налаженное взаимодействие с ним верховной и правительственной власти стали одной из причин гибели старого строя, быть не должно, несмотря на то, что выдающийся русский историк Б. А. Романов, как бы иронизируя, подчеркивал, что у некоторых деятелей освободительного движения «представления о государственности не простирались дольше ближайшего полицейского околотка». С другой стороны, те представители высшей бюрократии, которые причисляли себя к реформаторам, видели — отнюдь не только в эмигрантских воспоминаниях — важнейший недостаток государственного строя страны в отсутствии до 1905 г., а затем несовершенстве так называемого «объединенного министерства» (иногда говорилось «объединенное правительство»). При этом имелся в виду Совет министров, созданный при Александре II в эпоху великих реформ. По законам 1858 и 1862 гг. созывать его и председательствовать в нем мог только император. Александр III в течение некоторого времени делал это, а затем прекратил. Николай II не созывал совета министров до январских событий 1905 г., хотя еще до них разработка проекта нового законодательства о Совете министров с целью его возрождения началась в комиссии под председательством С. Ю. Витте.
(далее…)
